Бессел ван дер Колк - Тело помнит все [Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть]

В 1989 году я описал случай ветерана войны во Вьетнаме, который ежегодно инсценировал «вооруженное ограбление» в годовщину смерти своего приятеля (26). Засунув руку в карман, он выставлял вперед палец, изображая пистолет, и просил продавца опустошить кассу – давая ему предостаточно времени, чтобы вызвать полицию.

Эти бессознательные попытки совершить «самоубийство с помощью полицейского» подошли к концу, когда судья направил этого ветерана ко мне на лечение. После того, как мы разобрались с его чувством вины по поводу смерти друга, он больше ничего подобного не устраивал.

Подобные случаи приводят к важному вопросу: как могут врачи, полицейские или социальные работники понять, что человек страдает от травматического стресса, если тот воспроизводит произошедшие с ним события, а не вспоминает их? Если про их прошлое ничего не известно, то их чаще признают сумасшедшими либо наказывают за совершенные преступления вместо того, чтобы помочь разобраться с их травмой.

Не менее двух дюжин мужчин заявили, что были растлены Полом Шэнли, и многие из них урегулировали свои иски с бостонской епархией в досудебном порядке. Джулиан был единственной жертвой, вызванной в качестве свидетеля на суде Шэнли. В феврале 2005 года бывший священник был признан виновным по двум эпизодам изнасилования ребенка, а также двум эпизодам нападения на ребенка с причинением телесных повреждений. Его приговорили к тюремному заключению сроком от двенадцати до пятнадцати лет.

В 2007 году адвокат Шэнли, Роберт Шоу-младший, подал апелляцию, посчитав приговор Шэнли судебной ошибкой. Шоу хотел построить защиту на том, что «подавленные воспоминания» не получили всеобщего признания в научных кругах, что приговор был основан на «псевдонауке» и что перед судом не было выслушано достаточно экспертных показаний по поводу официального статуса подавленных воспоминаний. Апелляция была отвергнута изначальным судьей первой инстанции, однако два года спустя была принята Высшим апелляционным судом Массачусетса. Почти сто ведущих психиатров и психологов со всех США и из восьми зарубежных стран подписали экспертное заключение, в котором утверждалось, что существование «подавленных воспоминаний» не было доказано и что они не могут считаться доказательством в суде. Тем не менее десятого января 2010 года суд оставил приговор Шэнли в силе, сопроводив свое решение следующим заявлением: «Таким образом, постановление судьи о том, что недостаток научных подтверждений не делает несостоятельной теорию о том, что у человека может быть диссоциативная амнезия [42] Диссоциативная амнезия – нарушение памяти, обусловленное частичным или полным блокированием личной информации о травмирующем событии. – Прим. ред. , было подтверждено имеющимися данными. Не было никакого злоупотребления в процессе рассмотрении показаний экспертов на тему диссоциативной амнезии».

В следующей главе я подробней поговорю про память и механизм забывания, а также о том, как споры о подавленных воспоминаниях, начавшиеся при Фрейде, продолжаются и по сей день.

Интерес научного сообщества к проблеме психологической травмы сильно колебался на протяжении последних ста пятидесяти лет. Шарко в 1893 году умер, Фрейд стал рассматривать первопричиной психических болезней внутренние конфликты, защитные реакции и инстинкты, и медицина в целом потеряла интерес к этой теме. Психоанализ тем временем стремительно набирал популярность. В 1911 году бостонский психиатр Мортон Принс, учившийся вместе с Уильямом Джеймсом и Пьером Жане, пожаловался, что люди, интересовавшиеся последствиями травмы, были сродни «смытым приливом в Бостонской бухте моллюскам».

Впрочем, про травму забыли всего на несколько лет, так как с началом Первой мировой войны в 1914 году медицина и психология в очередной раз столкнулись с сотнями тысяч людей со странными психологическими симптомами, необъяснимыми болезнями и потерей памяти. Появление кинематографа позволило записать этих солдат на пленку, и сегодня на YouTube мы можем наблюдать за их нелепыми позами, странными словами, испуганными выражениями лица и тиками – физическими проявлениями травмы: «воспоминания, запечатленные одновременно в разуме, в виде внутренних образов и слов, и в теле».

В начале войны британцы придумали диагноз «военный невроз», который давал ветеранам право на лечение и пособие по инвалидности. Схожим альтернативным диагнозом была «неврастения», который не предполагал ни лечения, ни пособия. То, какой диагноз получал солдат, полностью зависело от взглядов его лечащего врача (2).

На Западном фронте служило более миллиона британских солдат. Лишь в первые часы первого июля 1916 года в ходе битвы на Сомме пострадали 57 470 солдат, из которых 19 249 были убиты – это был самый кровавый день в истории страны. Историк Джон Киган сказал про их военачальника, фельдмаршала Дугласа Хейга, памятник которому возвышается на улице Уайтхолл в Лондоне – бывшем центре Британской империи: «В своих публичных выступлениях и личных дневниках он не выражал никакой обеспокоенности человеческими страданиями». В битве при Сомме он «отправил цвет британской молодежи на смерть и увечья» (3).

По мере продолжения войны военный невроз все сильнее подрывал эффективность боевых сил. Генеральный штаб Великобритании разрывался, чтобы и всерьез отнестись к страданиям солдат, и добиться победы над немцами.

В июне 1917 года был выпущен указ под номером 2384, гласивший: «Ни при каких обстоятельствах не разрешается упоминать выражение «военный невроз» как вслух, так и в любой отчетности». Всем солдатам с психологическими проблемами предлагалось давать диагноз «NYDN» (Not Yet Diagnosed, Nervous – диагноз еще не поставлен, раздражительный) (4).

В ноябре 1917 года Генеральный штаб отказал Чарльзу Самюэлю Майерсу, заведовавшему четырьмя полевыми госпиталями для раненых солдат, в разрешении на публикацию статьи, посвященной военному неврозу, в «Британском медицинском журнале». Немцы пошли еще дальше – они считали военный невроз недостатком характера, с которым боролись различными болезненными способами, включая электрошоковую терапию.

В 1922 году британское правительство опубликовало отчет Саутборо, чтобы не допустить диагностики военного невроза в последующих войнах, а также исключить в будущем требования о компенсации. В этом отчете предлагалось исключить военный невроз из всех официальных перечней и настаивалось, что эти случаи больше нельзя рассматривать как «военную травму, которой эта болезнь считалась ранее» (5). Официальное заключение состояло в том, что хорошо обученные войска под надлежащим руководством не должны страдать от военного невроза, и военнослужащие, ставшие жертвой этого расстройства, были недисциплинированными солдатами, воевавшими против своей воли. Хотя политические волнения по поводу признания этого диагноза и продолжались еще несколько лет, отчеты о наиболее эффективных методах лечения военного нервоза исчезли из медицинской литературы (6).