Каре Сантос - Лучшее место на свете – прямо здесь [litres]

– А каким бы был наш ужин, если бы он состоял только из одного блюда? – решилась спросить Ирис. – Что-то сырое, полуготовое или приготовленное на медленном огне?

– Тут все понятно. Наша встреча после стольких лет – это блюдо набемоно . Сочное тушеное блюдо, которое готовится в кастрюле в течение многих часов. Даже больше, чем столько: нашему набемоно понадобилось двадцать лет, чтобы приготовиться.

– А что будет после зеленого чая? – спросила Ирис, изображая наивность.

– Этого никто не знает. Главное, дождаться чая, будучи сытым. Потому что вернуться назад нельзя.

– Ты о чем?

Ирис заметила, что «японская» тема вселяет в Оливера уверенность. Даже голос его звучал тверже.

– Никто не умирает счастливым, если жизнь прошла на голодный желудок, – сказал он. – Ты ведь наверняка слышала, что есть люди, которые возвращаются, пережив клиническую смерть, потому что не успели завершить какое-то дело? Перед уходом нужно помириться с близкими и остальным миром, начиная с себя.

– То есть умереть – это уже не так важно?

– Нет, это важно. Если жизнь была наполненной, смерть естественна. Чай настаивается за время хорошего завтрака.

Через несколько секунд, прошедших в тишине, появилась официантка с подносом.

– Мне нравится сравнение жизни с завтраком! – воскликнула Ирис. – А я? Какое я блюдо?

Ей показалось, что голос Оливера чуть задрожал, как у подростка, впервые выступающего перед публикой.

– Ты как чаша, полная риса. То, без чего не обойтись. Простое и питательное. Наполняющее, но легкое. Ценное само по себе, потому что может вобрать в себя все вкусы жизни.

Ирис почувствовала, как ее щеки краснеют. Такого не случалось уже многие годы.

Официантка принесла две бутылки пива «Эбису», а вместе с ним горячие влажные салфетки. Салфетками полагалось протереть пальцы, а затем оставить их на крохотном подносике.

Ирис налила себе пиво и подняла бокал:

– Пью за то, что сбылись два желания из моего списка. Мне очень хотелось попробовать японскую еду, и вот я как раз собираюсь это сделать.

– А какой второй пункт?

– Я ушла с работы. Отчасти в этом помог мой начальник.

Оливер изобразил сочувствие, думая, что требуется именно оно.

– Ой нет, не переживай. Для меня это совершенно не важно. Более того, давно пора было сменить ее. Осталось всего восемь вещей, которые нужно успеть сделать перед… э-э-э… смертью.

– Значит, это отличная новость! Давай выпьем за нее.

После чоканья и последовавшего глотка Оливер спросил:

– Ты уже подумала, чем займешься?

– Пока буду спать, гулять с Пиратом и искать одного потерянного друга. Еще я хочу продать родительскую квартиру и переехать в жилье, где прошлое не будет смотреть на меня из всех углов. Может, с видом на море. Это одно из моих желаний.

– Ого. Похоже, в твоей жизни грядут большие перемены. Надеюсь, я стану их частью.

Ирис смущенно опустила взгляд.

Оливер указал на этикетку пива, которым они снова собирались чокнуться.

– Это пиво принесет тебе удачу. Видишь, как оно называется?

Ирис повела плечами в знак того, что название «Эбису» ей ни о чем не говорит.

– Эбису – один из семи японских богов удачи. Теперь он возьмется на исполнение оставшихся восьми пунктов твоего списка.

«Хорошо бы», – подумала Ирис, делая большой глоток пива, которое должно было принести ей удачу.

Начался первый день без спешки и обязательств. В какой-то момент Пират уселся перед Ирис и уставился взглядом, в котором читался вопрос. Казалось, пес хотел спросить, откуда это длительное безделье и не пора ли уже выйти на улицу, как в любое другое утро?

Наполненная чувством безмятежности, Ирис налила себе зеленого чаю и спокойно выпила его на кухне. Затем приняла душ, надела удобную одежду – ничего общего с офисным костюмом, который она носила на работу, – и стала искать собачий поводок.

Накинув пальто, Ирис сунула руку в карман и нащупала сломанные часы. Приблизила часы к уху: внутри по-прежнему слышалось далекое тиканье. «Наверное, нужно отнести в ремонт», – подумала она, открывая дверь.

Прогулка получилась длиннее обычного. Поскольку в этот час людей в парке почти не было, Ирис спустила Пирата с поводка, чтобы он обнюхал кусты в свое удовольствие. Кутаясь в пальто, она присела на скамейку, наслаждаясь ясным морозным утром.

Выгуляв собаку, Ирис вместе с Пиратом дошла до ближайшей часовой мастерской.

– Они как будто и работают, и не работают, – объяснила она похожему на филина мужчине за стеклянной перегородкой, протягивая ему часы.

Мастер с большой осторожностью взял хронометр в руки, такой антиквариат не часто попадал в мастерскую.

– Они падали?

– Не знаю. Когда мне их подарили, они уже были в таком состоянии.

Мужчина рассмотрел циферблат через небольшое увеличительное стекло, послушал тиканье, доносившееся изнутри, и поискал, как открыть крышку.

– Секунду, мне нужно посмотреть их там, – сказал он, указывая вглубь помещения.

Ирис осталась одна, только многочисленные часы тикали со всех сторон.

Через пару минут перед ней снова возник мастер. На его лице было написано замешательство.

– Я ничего не могу сделать. Детали от них больше не производятся.

– Значит, часы нельзя починить?

– Даже если б такая возможность была, делать это не стоило бы.

– Почему?

– Потому что ваш друг хотел подарить вам кусочек другого мира. Того, которого уже нет, но который все еще можно почувствовать, – он приблизил часы к уху Ирис, чтобы она могла услышать «другой мир», запрятанный глубоко внутри.

– Но какой смысл дарить часы, которые не идут?

– Видимо, объяснение стоит поискать. Смотрите, – мужчина развернул маленькую бумажку, – я нашел это внутри циферблата.

На листочке было написано:

Оставь прошлое,

и будущее начнет движение.

– Что это значит? – спросила ошеломленная Ирис.

– Понятия не имею. Единственное, что мне понятно, что ваш друг хотел вам подарить нечто большее, чем просто часы.

Ключ проскрипел в замочной скважине. Было похоже, что дверь давно не открывали. Наконец она поддалась, показывая темное и негостеприимное нутро. Ничего общего с кафе, где Ирис познакомилась с Люка.

– Вот это место, – сказала Анхела. – Как видишь, ничего похожего на кафе, о котором ты говоришь.

Пол так плотно покрывала пыль, что шагов было почти не слышно. Внутри было холодно и сыро, полумрак придавал посещению загадочности. Скудного света, который пробивался с улицы, едва хватало на освещение небольшого пространства возле окна. В глубине же клубилась кромешная темнота.

– Удивлена? – спросила Анхела.