Каре Сантос - Лучшее место на свете – прямо здесь [litres]

– Это непредвиденные обстоятельства, – ответила Ирис, добавив серьезности и немного скорби в голос. – Мне нужно завершить процесс усыновления.

В трубке повисла небольшая пауза. В конце концов удивление и любопытство одержали верх над желанием призвать подчиненную к дисциплине.

– Ты собираешь взять ребенка? – в голосе шефа, отца троих детей, проступил неподдельный интерес. – Мальчика или девочку? А сколько ему или ей лет?

– Я пока не знаю, – призналась Ирис, больше не сдерживая улыбки. – И-и-и… это собака.

Она повесила трубку, прекрасно понимая, что рискует потерять работу или как минимум получить выговор. Но в тот момент такая возможность показалась ей меньшей из проблем.

Захватив объявление с адресом приюта, она вышла из дома. Немного поразмыслив, решила заскочить в кафе. Это был бы уже третий по счету визит в «Лучшее место на свете – прямо здесь», но первый – в утренние часы. Поэтому она не надеялась застать там Люка. Скорее всего, в это время таинственный итальянец должен находиться на работе. Она до сих пор так и не удосужилась ничего узнать о нем!

Стоял ясный день. Ирис не спеша шагала по улице, наслаждаясь мягким теплом зимнего солнышка. Пересекая железнодорожный мост, она почувствовала пробежавший по спине холодок. Прошло всего два неполных дня с того момента, как гулкая бездна едва не затянула ее вниз, к серебристым змеям железнодорожных рельс. С тех пор в жизни Ирис не произошло реальных изменений. Она не бросила работу, не вышла замуж, не родила ребенка, просто… Просто приняла решение жить и теперь направлялась в приют, чтобы взять собаку. «Жизнь – странная штука», – подумала она и, не оглядываясь на мост, прибавила шагу.

Кафе было открыто. «Лучшее место» распространяло вокруг себя аромат шоколада и свежей выпечки, который откликнулся в Ирис острым голодом. Находясь в прекрасном настроении, она толкнула дверь и вошла внутрь. Седовласый хозяин-иллюзионист самозабвенно протирал барную стойку влажной тряпкой. Среди сидящих в зале Ирис узнала несколько человек, замеченных в предыдущие дни, но никто из них, как и прежде, не обратил на нее внимания.

Поиск свободного места не занял много времени – Люка ждал ее за столиком у стены. Она почувствовала, как внутри растет теплый шар, заполняет собой грудную клетку и взрывается фейерверком из солнечных зайчиков. Кажется, последний раз это ощущение посещало ее лет двадцать назад.

Итальянец поднял на нее глаза цвета ясного неба над вершинами заснеженных гор и улыбнулся. Он размешивал ложечкой горячий шоколад, распространявший умопомрачительный аромат по всему залу. Напротив него стояла пустая чистая чашка и тарелка с парой горячих круассанов.

– Ты знал, что я приду? – удивилась Ирис.

Вместо ответа Люка улыбнулся еще шире и теплее. В этот момент зазвучала песня, которая нравилась Ирис. Первый раз за многие годы она почувствовала, что находится в правильное время в правильном месте. Сейчас ей бы не хотелось оказаться нигде больше. Может, это и есть счастье? Понимать, что лучшее место на свете – прямо здесь?

Усаживаясь за стол, Ирис прислушалась к словам песни Лесли Файст, канадской певицы, чья новая композиция звучала последние месяцы на всех радиостанциях Испании:

– Я жду, что ты откроешь мне очередной секрет, – Ирис приподняла одну бровь. – Чем отличается сегодняшний столик?

Перед тем как ответить, Люка отпил шоколада из чашки. Взгляд Ирис медленно скользил от высокого ворота его бирюзового свитера вверх, к красиво очерченным скулам, лучистым глазам, благородному лбу и шапке темных волос, тронутых тусклым серебром ранней седины.

Люка поставил чашку на блюдце и объявил:

– Это самый терапевтический из всех столов в кафе.

– То есть? – спросила Ирис, пока хозяин заведения наливал ей шоколад.

– Он помогает найти свет в конце тоннеля. Когда садишься за него, понимаешь, что худшее, что с тобой произошло, – на самом деле лучшее из того, что могло случиться.

Мысли Ирис невольно устремились к железнодорожному мосту, пустоте под ним и лопнувшему шарику за спиной. Тем не менее она сделала вид, что не понимает, о чем говорит ее собеседник. Ей нравилось терпеливое спокойствие, с которым Люка пустился в объяснение: точно она была маленькой девочкой, а он – заботливым отцом, рассказывающим на ночь сказку.

– Год назад мне попалась статья об этом феномене, – продолжил итальянец. – Там рассказывалось про одного японского офицера во время войны в Маньчжурии. Советские солдаты схватили его и бросили в глубокий колодец, где ему оставалось лишь сидеть в темноте в ожидании смерти от холода и жажды. Но среди этого отчаяния один раз в день случалось нечто прекрасное.

– Мне трудно представить, что такого прекрасного может случиться на дне колодца, – призналась Ирис.

– Оказывается, может. Даже в этой ужасной ситуации пленный каждый день получал подарок. Когда солнце оказывалось прямо над колодцем, его лучи на несколько минут доходили до самого дна. Это было похоже на волшебную вспышку надежды.

– И какой же у этой истории конец?

– Как ни странно, счастливый. Через несколько дней его спасли однополчане. Несмотря на все случившееся, через много лет после окончания войны он с ностальгией вспоминал эти солнечные мгновения на дне колодца.

Ирис окунула круассан в густой шоколад и поднесла ко рту:

– Не понимаю, как можно скучать по такому кошмару.

– Ты попала в точку! – с энтузиазмом ответил Люка, накрыв своей ладонью руку Ирис. Та поймала себя на остром желании задержать этот момент. Пусть он не отнимает руки. Еще хотя бы пару минут. – Именно потому, что у пленного офицера, в общем-то, не было надежды, радость от мимолетного изменения в его положении и была такой сильной. Позже, после окончания войны, этот японец многого добился, но, несмотря на это, говорил, что никогда больше не испытывал такого пронзительного счастья, как тогда, в лучах солнца на дне колодца.

– Хорошая история, – сказала Ирис, чувствуя, как бешено колотится ее сердце.

– Знаешь, о чем она на самом деле? О том, что истинное счастье могут испытать лишь те, кто пережил настоящее горе. Все дело в контрасте. Кто живет в эмоциональном штиле, никогда не почувствует по-настоящему сильной радости. Понимаешь? Давай назовем это «уроком колодца». Он гласит: нужно коснуться дна, чтобы прочувствовать величие неба.

– Ты говоришь как поэт. Ты поэт? Я все еще ничего не знаю о тебе.

– Я говорю лишь то, что до меня говорили другие, – ответил Люка, явно смутившись. – Кстати, кроме всего прочего, этот стол дает надежду.