Альберт-Ласло Барабаши - Формула [Универсальные законы успеха]

В следующей части книги мы поговорим об этой промежуточной территории. Не имея единого критерия для выявления и награждения лучших из лучших, мы неосознанно используем несколько критериев, оценивая друг друга как качественно, так и количественно. Иными словами, мы полагаемся на здравый смысл.

Проблема в том, что здравый смысл нас постоянно подводит.

Результативность ограничена, но успех безграничен.

Второй закон описывает скрытые факторы, которые определяют наши решения. Он говорит нам, почему эксперты обречены на провал, когда пытаются выбрать лучшие вина или самых успешных скрипачей. Закон объясняет, почему конкуренты Тайгера Вудса играют в известной мере хуже, когда он на поле, и почему последний собеседуемый почти всегда получает должность.

В дегустационном зале в свете люминесцентных ламп поблескивают чистейшие бокалы. На столах, вокруг которых толпятся судьи, стоят бутылки вина. Бутылки пронумерованы и заключены в черные пластиковые футляры, скрывающие красивые этикетки. Безымянные вина разливаются по бокалам, красивые как никогда. Золотисто-розовые, бордовые, бледно-янтарные, они подцвечивают строгий зал. Судьи поднимают и раскручивают бокалы, чтобы изучить текстуру вина, прежде чем вдохнуть аромат и попробовать вкус. Нахмурив брови, они пытаются различить все аспекты каждого из букетов. Они ставят галочки и делают пометки в своих оценочных листах. Иногда они пробуют вино дважды. Как бы то ни было, они подходят к своей работе с научной серьезностью [39].

Боб Ходжсон прекрасно знает этот мир. С аккуратной, коротко подстриженной седой бородой, в очках в тонкой оправе, этот учтивый винодел [40]больше похож на университетского профессора (которым когда-то и был), чем на преданного слугу Диониса. Посвятив свою жизнь океанографии, Ходжсон вышел на пенсию и занялся собственным виноградником в Калифорнии. Ученого удивили нелогичные результаты, которые показывали на конкурсах его вина. Его зинфандель 1993 года удостоился золотой медали на одном конкурсе, но даже не прошел в программу другого. Одни жюри отвергали его красные вина, а другие расхваливали их. Озадаченный, Ходжсон решил сам стать судьей, но ему не помогло и это. Он часто замечал, что его любимое шардоне едва проходит в финал, а ничем не примечательное мерло каким-то образом берет первый приз.

В конце концов Ходжсон отказался от судейства, потому что такие необъяснимые результаты заставили его поверить, что в судействе он не слишком хорош. И все же успех его винодельни зависел от критических оценок, и он не мог отделаться от мысли, что процесс далек от идеала. На кону стояло множество ящиков вина, которые хранились у него на складе. Однако, как он ни пытался постичь секрет, результаты конкурсов оставались нелогичными. Точнее, они казались стабильно случайными. Ходжсон был ученым, и это не могло его не удивлять.

Конкурс винодельческой продукции на Калифорнийской ярмарке — самый старый в Северной Америке. Возможно, по этой причине он же считается и самым престижным. Золотая медаль этого конкурса позволяет винодельням повышать цену на свои вина, что помогает им выжить на конкурентном рынке. Ходжсон задумался, насколько точны и последовательны судьи при выявлении превосходных вин. Он входил в консультативный совет конкурса, а потому попросил других советников позволить ему провести эксперимент.

Когда жюри 2005 года собралось для оценки представленных на конкурс вин, все, казалось бы, следовали знакомому, проверенному временем протоколу: судьи оценивали сладость и кислотность вин, содержание танинов, фруктовые нотки и текстуру, делали подробные заметки, нюхали вино, пробовали его на вкус, держали во рту, сплевывали в специальную емкость. Однако на этот раз кое-что было не так. Для эксперимента Ходжсона судьи снова и снова дегустировали одни и те же вина . На протяжении дегустации им трижды приносили одни и те же вина в случайном порядке. Вдруг недостатки системы — та самая непоследовательность оценки, которую Ходжсон раньше лишь подозревал, — стали совершенно очевидными. Один судья поставил первому вину низшую оценку 80. Чуть позже, попробовав то же самое вино второй раз, он поставил ему приемлемые 90. Когда это вино подали ему третий раз, он не узнал его и оценил на 96 баллов, а такая оценка заслуживает золотой медали. «Они оценивали одни и те же вина так, словно пробовали разные», — отметил Ходжсон. Он пришел к выводу, что вина нередко получают награды по воле случая.

Самый быстрый бегун в мире Усэйн Болт [41]обходит Йохана Блейка и Тайсона Гэя всего на 0,11 секунды. Это 1-процентная разница, которую можно зафиксировать только с использованием продвинутых хронометров и видеозаписей на соревнованиях высшего уровня. Само собой, если бы с Болтом соревновался я, над моим результатом можно было бы лишь посмеяться. Но наши скорости различаются не так уж сильно: Болт бежит не в сто, не в десять раз и даже не вдвое быстрее меня. Дело в том, что у его скорости есть физический лимит. В науке мы называем ее ограниченной, и многие выдающиеся бегуны подходят к этой верхней границе — причем некоторые из них так близки к ней, что без точных приборов не определить, кто из них быстрее. Легко отличить высокое от низкого, быстрое от медленного, а посредственное пойло от гран-крю, но гораздо сложнее отличить высокое от высокого, быстрое от быстрого и гран-крю от гран-крю.

Замеченная Ходжсоном проблема — результат простого несовершенства. На конкурсе судьи дегустируют, как правило, выдающиеся вина. При этом выдающимися можно признать большинство конкурсантов. Усэйн Болт и конкурсы винодельческой продукции Ходжсона свидетельствуют, что результативность ограничена .

Это утверждение может показаться малопонятным, но я работаю в мире чисел, где у него есть точный смысл. Оно означает, что наша результативность следует по кривой нормального распределения [42]. Кривая нормального распределения — это график, высокий скругленный пик которого сходит по конусу в обе стороны. Таким графиком часто описывается распределение роста или IQ. Он показывает распределение вероятности, отражая различия между нами. Так, большинство людей среднего роста найдут себя возле пика кривой нормального распределения, в то время как некоторые люди очень низкого и очень высокого роста окажутся в противоположных концах кривой. Но великаны не просто так существуют только в сказках. Кривая нормального распределения экспоненциально идет на спад по мере удаления от среднего значения, и это значит, что шансы найти белых ворон, то есть людей исключительного роста, в той же мере сходят на нет. Поскольку кривая нормального распределения описывает и нашу скорость, нам не найти бегунов, способных соревноваться с «Феррари». Даже лучшие из лучших — усэйны болты, тайсоны гэи и йоханы блейки — вынуждены бегать у верхнего сужения кривой, практически запинаясь о дальнюю границу результативности.