Дэниел Койл - Культурный код [Секреты чрезвычайно успешных групп и организаций] [litres]

Никто не станет спорить, что культура ракетных подразделений оказалась разрушенной. Но почему? Если рассматривать культуру как продолжение характера группы, ее ДНК, то ракетчики выглядят ленивыми, эгоистичными и безвольными. Результатом такого подхода становятся строгие меры, предпринятые командованием ВВС, а их неудача лишь подтверждает первоначальное предположение: ракетчики ленивы, инфантильны и эгоистичны.

Однако, если взглянуть на культуру ракетчиков сквозь призму сигналов принадлежности, картина меняется. Сигналы принадлежности имеют отношение не к характеру и дисциплине, а к созданию среды, которая ответит на основные вопросы: мы связаны? У нас общее будущее? Мы в безопасности? Давайте последовательно рассмотрим эти вопросы.

Мы связаны? Трудно представить ситуацию с такой сильной пространственной, социальной и эмоциональной связью, как в экипажах ракетчиков. Они попарно выходят на суточные смены в холодных и тесных ракетных шахтах с техникой времен Эйзенхауэра. «Все это использовалось на протяжении сорока лет, – рассказывал мне один из ракетчиков. – И обслуживалось не слишком тщательно. Канализационные трубы ржавеют. Везде асбест. Люди ненавидят это место».

У нас общее будущее? Когда строились шахты, ракетчики считались главным элементом обороны Америки, наряду с летчиками. Получение президентского приказа на запуск было вполне вероятным. Служба в ракетных подразделениях считалась первой ступенью карьеры в командовании космическими войсками, ВВС и другими видами вооруженных сил. Но окончание холодной войны изменило будущее ракетчиков. Они готовились к несуществующей миссии. Неудивительно, что их карьерные перспективы сузились или вообще исчезли.

«Это как проклятие, – говорит Брюс Блэр, бывший ракетчик, в настоящее время исследователь программы по науке и глобальной безопасности в Принстонском университете. – Никто не хочет оставаться в ракетных войсках. Там нет шанса на продвижение по службе. В ракетных войсках вы не дослужитесь до генерала. Более того, командование закрыло некоторые возможности переподготовки для перехода в другие войска, как бы намекая: ребята, вы навсегда застряли на этом острове ненужных игрушек».

«Первые несколько месяцев испытываешь воодушевление, – рассказывал мне другой бывший ракетчик. – Но это довольно быстро проходит. Ты занят одним и тем же. И постепенно понимаешь, что ничего не изменится – никогда».

Мы в безопасности? Самый большой риск в ракетных войсках – не сами ракеты, а непрерывная череда разнообразных проверок, в каждой из которых нужно показать результат близкий к идеальному и каждая из которых может разрушить карьеру. Зачастую для этих тестов требуется запомнить содержимое папки толщиной 13 см, заполненной листами, с обеих сторон исписанными кодами запуска. Для успешного прохождения некоторых тестов ракетчики должны показать 100 %-й результат – любой другой считается провалом.

«Контрольные списки вопросов невероятно длинные, подробные, неестественно жесткие и строгие. Это просто бесчеловечно, – говорит Блэр. – Ты либо совершенство, либо тупица. В результате, когда ты скрываешься с глаз начальства, вместе с напарником спускаешься в подземный центр управления запуском и закрываешь за собой восьмитонную бронированную дверь, стандарты перестают для тебя существовать и ты начинаешь нарушать инструкции».

Другой ракетчик рассказывал мне: «Каждое отклонение воспринимается как нарушение президентского приказа о запуске. Совершил критическую ошибку? Тебе конец. Ты ничтожество. Здесь никто тебя не похвалит за отличную работу. Либо ты все делаешь правильно, либо тебя накажут. Если ты признаешь ошибку или попросишь помощи, то уничтожишь свою репутацию. Все похожи на испуганных щенков. Это петля обратной связи. Происходит что-то плохое, все кричат и ругаются, затем проводят новое расследование, в результате чего все еще больше деморализуются и устают, и ты делаешь больше ошибок».

Все это складывается в идеальный шторм сигналов непринадлежности, в котором отсутствует связь между людьми, нет общего будущего и безопасности. С этой точки зрения культура ракетчиков – это не результат недисциплинированности и лени, а рукотворная окружающая среда, разрушающая связи в группе. И действительно, бывшие офицеры ракетных подразделений, с которыми я беседовал, были умными людьми с широким кругозором, умеющими выражать свои мысли и добившимися успеха после того, как покинули разрушившуюся культуру ракетных подразделений. Причина была не в их характере, а в отсутствии ощущения безопасности и принадлежности к культуре группы.

Полезно сравнить дисфункциональную культуру ракетных подразделений ВВС с культурой их коллег из военно-морского флота, которые служат на подводных лодках с ядерными ракетами. На первый взгляд две эти группы очень похожи: и те и другие проводят много времени в изоляции от общества, должны запоминать и исполнять утомительные протоколы, а также ориентированы на миссию сдерживания времен холодной войны, которая давно закончилась. Разница заключается в плотности сигналов принадлежности в соответствующем окружении. Моряки на подводных лодках живут в непосредственной близости друг от друга, участвуют в содержательной деятельности (патрулирование, не связанное с ядерным сдерживанием) и имеют возможность сделать карьеру, которая приведет их на высшие командные должности в военно-морском флоте. Возможно, именно поэтому на ядерных подводных лодках по большей части не отмечается проблем, характерных для ракетных подразделений ВВС, и во многих случаях на них сформировались эффективные культуры группы.

До сих пор мы рассматривали процесс формирования принадлежности. Теперь обратимся к практической стороне дела – как применить этот процесс в реальном мире. Для этого мы встретимся с двумя лидерами, которые создали атмосферу принадлежности в своих группах, используя разные, но в равной степени эффективные методы. Первый из них, баскетбольный тренер, познакомит нас с искусством построения взаимоотношений. А затем непохожий на других миллиардер, заработавший состояние в розничной торговле, объяснит, как он создает принадлежность на более высоком уровне при помощи систем и дизайна.

Не так давно писатель Нил Пейн решил выяснить, кого можно считать лучшим тренером НБА современной эпохи. Он придумал алгоритм, который использовал показатели результативности игроков, чтобы предсказать количество выигранных командой игр. Кроме того, он собрал данные для каждого тренера НБА начиная с 1979 г., чтобы измерить «неожиданные победы» – то есть подсчитать, сколько раз ведомая тренером команда побеждала в матче, который, судя по силе игроков, должна была проиграть. Затем результаты были сведены в график.