Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

Синявский сразу купил под Парижем дом за миллион франков. Вывез редкие иконы. А кто ему разрешил? Оказалось, сотрудничал с чекистами. Здесь было громкое дело. Зиновьев тоже неплохо устроился. Ему была предоставлена должность профессора кафедры логики Мюнхенского университета. Он с семьей жил в Мюнхене, занимаясь научным и литературным трудом. Потом разочаровался в либеральных ценностях, но гостеприимством попользовался: у него тогда на Западе вышло около 20 книг на разных языках.

Что касается «тоталитарной демократии». Русский народ не был готов к либеральным ценностям. Вчерашние советские люди стали впитывать всё – и хорошее, и плохое. Русский человек, считаю, к сожалению, не выдержал этого испытания.

– Чтение в конце 1980-х запрещенных ранее эмигрантских шедевров («Окаянные дни», «Солнце мертвых»), бурное их обсуждение, а также другие радости перестройки, к сожалению, слишком быстро затмили прагматизм, цинизм, погоня за личным успехом любой ценой, которые стали проявляться сильнее с приходом рыночной экономики, либеральных ценностей…

– Тем не менее, в России книги писателей первой волны эмиграции продолжают выходить, так же как и книги о них. Есть немало людей, которые их читают и сегодня. Я собираю всё, что касается белой эмиграции, и хорошо знаком с сегодняшней ситуацией.

– Что вы думаете о третьей волне русской эмиграции? С литераторами первой волны у нее есть что-то общее?

– Кроме языка, считаю, ничего! Между Буниным, Зайцевым, Ремизовым, Газдановым и Довлатовым, Алешковским, Синявским – пропасть. Газданов и тем более Бунин были очень близки к русской литературе XIX века, к Чехову. Представители третьей волны – дети своей эпохи, советские люди. Единственный из той эмиграции, кого я считаю «родственником» первой волны, – Виктор Некрасов. Я с ним общался. Он жил под Парижем. Иногда вместе выпивали. Хотя писателей третьей волны эмиграции уважаю куда больше армии беспринципных советских борзописцев и лжепоэтов, пользовавшихся на родине разными привилегиями.

Считаю, что пора создать во Франции музей культурного наследия русской эмиграции. Главным образом, конечно, именно первой волны. У меня очень большой архив, коллекция полотен. В Ницце в течение года бывает до 300 тыс. россиян. Даже если только 10 % посетит такой музей, получится приличная цифра. Ницца – единственное место за пределами РФ, где есть русский православный собор (его столетие отмечалось в декабре 2012 года). В Ницце десятки русских вилл конца XIX века. Здесь есть русское кладбище Кокад, основанное Александром II. Такой музей служил бы славе России, русской культуре. Если музея не будет, моя коллекция, мой архив будут отправлены в американские университеты.

– Почему вы не хотите оставить ваше собрание во французских университетах?

– В здешних университетских библиотеках нет эмигрантских книг и архивов. Очень многое оказалось в Америке. В частности, в Колумбийском и Йельском университетах. Когда наследники предлагали Сорбонне весь архив историка и главного редактора эмигрантской газеты «Последние новости» Павла Милюкова, прокоммунистически настроенный руководитель парижского Института славяноведения, вице-президент Международного комитета славистов профессор Андре Мазон сказал: «Надо всё отправить в Москву». По поводу архива Бунина в свое время французские чиновники объявили: «Нас это не интересует!» И после всего этого вы хотите, чтобы я свою коллекцию картин, библиотеку и архивы оставил этой стране?

Беседу вел Владислав Корнейчук

Январь 2013

На вопросы журнала отвечает заведующий кафедрой рационального природопользования географического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, член-корреспондент РАН, профессор Андрей Капица

– Андрей Петрович, последние десятилетия принято считать, что деятельность человека приводит к изменению климата на нашей планете. Насколько, по-вашему, обосновано это мнение?

– Для начала замечу, что изменение климата действительно происходит. Но человек к этим изменениям не имеет отношения.

– К сожалению, в 1995 году, когда антропогенный фактор как причина глобального потепления был признан на уровне ООН, нас, противников этой гипотезы, даже не выслушали. Но в 1998 году мне довелось участвовать в праздновании 300-летия Великого посольства – визита Петра I в Англию. Я выступил в Британском Королевском географическом обществе с лекцией «Глобальные проблемы окружающей среды от Петра Великого до наших дней». Собралось более 600 слушателей – ученые, журналисты и просто интересующиеся. Это была очень удачная возможность изложить свои взгляды на проблему изменения климата перед широкой аудиторией. Дело в том, что время, на которое пришлось Великое посольство, очень показательно – в Европе XV–XVII веков был так называемый малый ледниковый период. В те времена замерзала Темза. Но за последующие три века среднегодовая температура выросла на три градуса. Примерно по градусу за столетие. О какой производственной деятельности могла идти речь в XVIII–XIX веках? И тем не менее глобальное потепление было налицо.

– Но сторонники теории парникового эффекта отмечают, что в XX веке потепление стало происходить быстрее из-за возросших выбросов оксида углерода.

– Углекислый газ по парниковым свойствам на два порядка уступает водяному пару. Надо ли бороться с выбросами водяного пара? Кроме того, как показывают наши исследования, рост содержания углекислого газа в атмосфере является не причиной потепления, а его следствием. В Антарктике бурением на глубину более 3,5 км нами был отобран керн, по которому прекрасно видны изменения, происходившие с климатом и составом атмосферы нашей планеты в течение последних 420 тыс. лет. За каждым потеплением следует увеличение содержания углекислого газа, так как за его содержание в атмосфере отвечают легкие планеты – океан. Соответственно, после накопления определенного количества этого газа в атмосфере происходит похолодание. Затем процесс повторяется заново.

– Какова была цель исследований в Антарктике?

– В свое время я выдвинул теорию, согласно которой из-за сложной термодинамики ледового покрова под толщей льда, температура которого колеблется от минус 50 до минус 60 градусов, должны существовать озера, температура которых немногим выше 0 градусов. Первое подобное озеро мы обнаружили под антарктической станцией «Восток». Позже число найденных озер превысило десяток. Побочным, но, пожалуй, не менее значимым результатом этих исследований был отбор керна.

– Как я понимаю, вы не одиноки в своих взглядах. Но в мире доминирует мнение ваших оппонентов, а вам со сторонниками практически не дают слова. В чем причина?