Джонатан Готтшалл - Как сторителлинг сделал нас людьми

Есть и еще одна особенность – модель Пинкера зависит от той части памяти, которая доступна человеку по сознательному желанию. Но попробуйте вернуться на несколько лет назад. Какой роман или фильм наиболее сильно на вас повлиял? Что вы помните о нем сейчас? Скорее всего, у вас получится восстановить только несколько ключевых персонажей и основной сюжет; к сожалению, почти все детали окажутся давно и напрочь забытыми. И это еще наиболее впечатлившая вас история! Теперь подумайте о тех тысячах книг, фильмах и шоу, которые не произвели на вас особого эффекта, – уверен, что вы практически ничего о них не помните [102] Фрагментарность памяти описана в кн.: Bayard 2007. .

Мною же описываемая модель не зависит от того, способен ли человек достаточно точно восстановить в памяти однажды увиденный сюжет. Она зависит от подсознания [103] См.: Schachter 1996, 2001. – того, что наш мозг знает, а «мы» как будто бы нет. Подсознание недоступно нашей воле, его не затрагивают вождение машины, игра в гольф и даже попытки устоять на ногах после нескольких коктейлей на вечеринке. В основе моей модели лежит исследование, показавшее, что «упражнение в любом виде деятельности <���…> ведет к улучшению навыка вне зависимости от того, сохранились ли какие-то воспоминания о тренировках» [104] Valli and Revonsuo 2009. P. 11. . Повторю, что в момент погружения в мир фантазий наш мозг реагирует на это созданием новых нейронных связей, улучшающих наше взаимодействие с реальностью.

Ученые годами раздумывали над этой идеей, однако мало преуспели в ее практических испытаниях. Причина кроется не в невозможности их проведения. Дело в том, что люди просто не привыкли искать научные ответы на связанные с фантазией вопросы [105] Применение научных методов в литературоведении описывается в кн.: Gottschall 2008. . Работают ли симуляторы полетов на истребителях [106] Lehrer 2010. P. 252–253. , если тренирующиеся в них пилоты повышают свои навыки (и шансы на выживание) по сравнению с товарищами, не имеющими такого опыта? Конечно. Следуя такой логике – если эволюцией воображение было предназначено для симулирования возникающих перед нами проблем, – часто использующие его люди должны быть более подготовлены к общению.

Рис. 17. «Воображение его было поглощено всем тем, о чем он читал в книгах: чародейством, распрями, битвами, вызовами на поединок, ранениями, объяснениями в любви, любовными похождениями, сердечными муками и разной невероятной чепухой…» (Мигель де Сервантес, «Дон Кихот», 1605–1615; пер. Н. М. Любимова)

Так ли это, можно узнать с помощью эксперимента. Первый шаг был сделан группой под руководством канадских психологов Кейт Оатли и Рэймонда Мара. С помощью тестов, измеряющих уровень эмпатии и способности к коммуникации, они выяснили, что социальные навыки лучше у отдающих предпочтение художественной литературе людей [107] Mar et al. 2006. См. также: Oatley. The Mind’s Flight Simulator. 2008; Oatley. The Science of Fiction. 2008; Oatley 2011. ; и это не потому, что общительные по природе люди изначально предпочитают беллетристику. Вторая часть эксперимента [108] Mar, Oatley and Peterson 2009. сосредоточивалась на личных данных (поле, возрасте, уровне IQ) и позволила сделать практически те же самые выводы. По словам профессора Оатли, разница в коммуникативных способностях «лучше всего объясняется тем, что читают люди».

Заметьте, что это не очевидно. Если уж на то пошло, стереотипы о «книжных червях» и «диванных болельщиках» должны заставить нас думать, что воображение скорее разрушает человека, чем позволяет ему развиваться и двигаться к своим целям.

Воображение – это мощная технология создания виртуальной реальности, которой человечество издавна пользуется для подготовки к решению насущных проблем. Когда мы открываем книгу или включаем телевизор, то мгновенно переносимся в совершенно иной мир. Мы так вживаемся в происходящее с главными героями, что перестаем сочувствовать им – мы буквально чувствуем вместе с ними. Мы ощущаем их счастье, страхи и страсти; наш мозг ведет себя так, как будто все это происходит на самом деле.

Возбуждение нейронов в ответ на воображаемые стимулы укрепляет нейронные связи, позволяющие нам быстрее и лучше справляться с вопросами, возникающими в реальной жизни. С этой точки зрения можно сказать, что мы любим фантазировать не только вследствие эволюционного отбора, но и просто потому, что это здорово. Жизнь, в особенности социальное взаимодействие, чрезвычайно сложна, однако воображение позволяет нашему мозгу тренироваться и готовиться к наиболее трудным ситуациям. И как мы узнаем чуть дальше, эта важная работа не прекращается даже в ночное время.

Я неподвижно лежу в постели – вспотевший и задыхающийся, – только мои глаза двигаются под опущенными веками.

Я иду по пустыне, держа за руку свою трехлетнюю дочь. Сгущаются сумерки. Под нашими ногами – потрескавшаяся иссохшая почва.

Я свешиваю ноги с обрыва, в долине у подножия которого идут спортивные соревнования. Стоит глубокая ночь. Атлеты освещены пламенем, его языки лижут стены ущелья подобно набегающим волнам. Я довольно улыбаюсь, глядя на происходящее, и, как мальчишка, беспечно болтаю ногами.

Моя дочь переносится в мир собственных фантазий. Она танцует на краю утеса, и ее юбочка и волосы развеваются на ветру. Я вижу, как она тихонько мурлычет себе под нос, быстро движется на кончиках пальцев, совершенно не опираясь на каблучки туфель; заметив все это и одобрительно улыбнувшись ей, я возвращаюсь к наблюдению за игрой.

Рис. 18. Она танцует на краю утеса…

Вдруг она падает. Я знаю, что должен ринуться за ней, но не могу пошевелиться.

Безграничное отчаяние, не похожее ни на что в моей жизни. Невыносимая и необъяснимая боль. Ее уносит безжалостная и непреклонная смерть, и я не в силах остановить ее.

Когда я просыпаюсь, моя дочь ускользает от смерти. Какое-то время я просто лежу, обдумывая увиденное. Неужели сбылось мое самое страстное и невозможное желание? Я лежу и воздаю пустоте жаркие молитвы неверующего.

Каждую ночь мы блуждаем по другому измерению. Во сне мы чувствуем ярость, печаль, радость, экстаз и желание. Мы бесчинствуем, страдаем; иногда испытываем оргазм; иногда летаем; иногда умираем. Наши тела бездействуют, но мозг без устали ставит новые представления на сцене сознания.