Джонатан Готтшалл - Как сторителлинг сделал нас людьми

Не только истории о сверхъестественном способны объединять людей. Эту роль могут играть национальные мифы. Недавно я попросил свою дочь Эбби, первоклассницу, рассказать мне о Христофоре Колумбе. У нее отличная память, поэтому она вспомнила множество деталей: названия трех кораблей, дату открытия Америки и то, что Колумб доказал, что Земля круглая, а не плоская. То же самое тридцать лет назад учил я, то же самое до меня рассказывали моим родителям.

Однако то, чему научили Эбби, в основном выдумки. Многие детали этой истории ошибочны, а остальные вводят слушателя в заблуждение. С одной стороны, в 1492 году большинство образованных людей разделяло мнение Колумба о том, что Земля круглая. С другой стороны, моей дочери не сказали, что Колумб, высадившись в Вест-Индии, писал об индейцах-араваках: «Из них бы вышли хорошие слуги… Будь нас пятьдесят, мы бы могли поработить их всех и заставить их делать все, что захотим» [196] Цитируется в кн.: Zinn 2003. P. 1. . Этим Колумб со спутниками и занялся; они с садистской изощренностью убивали и порабощали араваков. В течение шестидесяти лет или около того араваки исчезли с лица земли. Дочка также не знает, что это было лишь началом многовекового процесса избавления Северной Америки от индейцев.

Некоторые историки [197] См.: Zinn 2003; Loewen 1995. (например, Говард Зинн и Джеймс Лоевен) считают, что исторические факты были обелены и отредактированы настолько, что уже не могут считаться правдивыми; они демонстрируют наше намерение забыть как можно больше и сделать собственную историю прекрасным патриотическим мифом. Истории о Колумбе и первом Дне благодарения, чрезвычайной правдивости Джорджа Вашингтона и прочих чудесах – лишь некоторые примеры таких мифов. Их персонажи предстают перед нами не как обычные люди из плоти и крови, а как безукоризненные герои легенд. Цель этих историй – не рассказать правду о том или ином событии, а сплотить общество, то есть сделать людей едиными .

Многие считают, что Зинн, Лоевен и их последователи всего лишь создают антимифы [198] См.: Schweikart and Allen 2007. , в которых критикуется западноевропейское сообщество и до абсурда доводится романтизация коренного населения. Они уточняют, что любое общество (что в Новом Свете, что в Африке до прихода европейцев) обладает собственной историей войн и завоеваний. Ключевое отличие между европейцами и теми, кого они завоевывали, было технологическим. Допустим, что воинственная цивилизация ацтеков изобрела бы средства, чтобы достичь Европы и награбить богатой добычи; уверен, они бы легко справились с этим. Нельзя сказать, чтобы люди когда-либо были особенно предупредительны друг к другу; последние пятьсот лет хуже всего себя вели именно европейцы.

Однако в наших школах не учат такому взгляду на историю. Практически все, что мы узнаем о прошлом, – это мифы. Согласно им, мы не просто хорошие: мы умнейшие, крутейшие, лучшие люди в мире.

Это был союз зимы и лета. Высокому и стройному Тому было всего двадцать два; хохотушка Сара выглядела гораздо младше своих сорока пяти и, если бы не серебряные пряди в волосах, сошла бы за сестру Тома. Когда тот окончил колледж, она решила поехать с ним в Париж. «Побуду твоей сладкой мамочкой», – со смехом говорила она.

Они провели там десять дней, восторгаясь Эйфелевой башней, чудесами Лувра и впечатляющей громадой Нотр-Дама. В предпоследний вечер они ужинали в совершенно очаровательном бистро в Латинском квартале, когда заметили, что на них смотрят. На них постоянно смотрели. Когда они, держась за руки, гуляли по парижским бульварам, то чувствовали, как на них осуждающе глазеют, слышали шушуканье за спинами. Они знали, что о них думают: это неправильно, она годится ему в матери.

Рис. 34. Архитектура Парижа

Возможно, парижане ничего не думали. Возможно, они так смотрели, потому что видели очаровательную и явно влюбленную пару. Возможно, Том и Сара были слишком озабочены этим; впрочем, у них было на это право. Они платили за свою любовь большую цену. После того как мать Сары узнала об их отношениях, она отказывалась говорить с дочерью до тех пор, пока не встретилась с психологом. Коллеги Сары распускали о ней обидные слухи. Том со своей стороны вел ожесточенные битвы с отцом. Когда он рассказал о Саре своим братьям, они нервно рассмеялись и сочли, что это шутка. Однако, когда Сара начала проводить ночи в комнате Тома, они срочно созвали военный совет и попытались выгнать юношу из дома.

На самом деле любовникам нравилось, что их осуждают; в этом заключалась половина веселья от происходящего. Им нравилось считать себя бунтарями. В бистро, допивая вино, они задавали друг другу свои любимые риторические вопросы: кого это задевает? Почему люди так завистливы и вечно лезут не в свое дело? Почему все так узки и ограниченны?

Они шли в отель вдоль Сены, пьяные от вина и собственной непокорности. Входя в комнату, Том повесил на дверь табличку «Не беспокоить»; они с Сарой занялись любовью со страстью, доходящей до ожесточения.

Том рухнул на Сару. Она прижала его голову к груди, запустила пальцы в кудрявые волосы и начала мурлыкать на ухо. Отдышавшись, Том перекатился на свою подушку и спросил: «Чем мы займемся завтра, мамочка?»

Сара положила голову ему на плечо и игриво подергала за волоски на груди. «Может, будет лучше поваляться в постели?» – хихикнула она. Том хихикнул в ответ: «Ну хватит, мам!»

Во-первых, я приношу свои извинения за то, что рассказал вам эту историю, – она не для всех, согласен. Во-вторых, на это были свои причины, и я сейчас все объясню.

Скорее всего, вам не пришлось сильно стараться, чтоб вообразить себе эту воображаемую парижскую романтику. Если вы были в Париже, в вашем сознании немедленно появились тысячи уличных пейзажей. Даже если вы никогда туда не приезжали, то наверняка видели какие-нибудь фильмы, картины и почтовые открытки; вам также не составит труда представить пару, ужинающую в уютном ресторане. Наконец, когда дело доходит до любовной сцены между двумя привлекательными людьми, интерес слушателей возрастает до предела. Должно быть, вы представили, как Том и Сара выглядели без одежды и как они двигались. Думаю, подобные моменты – или хотя бы их обещание – могут быть краеугольным камнем не только какого-нибудь романа или порнофильма, но и в принципе любой истории.

Но что случилось, когда вы поняли, что любовники на самом деле были сыном и матерью? Взбунтовался ли ваш мозг? Обнаружили ли вы, что пытаетесь изгнать картинки из своего сознания (так ребенок наслаждается куском вкусного пирога, пока не понимает, что он сделан из ненавистной ему морковки)?