Эндрю Штульман - Сбитые с толку

С научной точки зрения представления о переносе сущности от человека к человеку и от вида к виду просто нелепы. Но эссенциализм — это не наука, а донаучное представление о наследственности, так же как витализм — донаучное представление о метаболизме. Он вносит беспорядок не только в представления о росте и развитии, но и в другие области биологии, которые мы рассмотрим в следующих главах: генетику ( десятая глава), эволюционную адаптацию ( двенадцатая глава) и происхождение видов ( тринадцатая глава).

При всех своих недостатках эссенциализм позволяет увидеть развитие организма от одного физического состояния к другому: от теленка к корове, от поросенка к свинье, от гусенка к гусю. Можно нанести на карту даже совершенно непохожие стадии: от гусеницы к куколке и бабочке, от икринки к головастику и лягушке, от семечка к ростку и дереву. Эссенциализм признаёт не только то, что организм сохраняет видовую идентичность по мере роста, но и то, что идентичность раскрывается со временем, влияя на внешний вид и поведение.

Как ни странно, проследить развитие личности, в том числе собственной, человеку намного сложнее. С точки зрения дошкольников, люди не меняются — по крайней мере не слишком. Им кажется, что некоторые оказались на земле как дети, а другие — как взрослые. Мысль, что дети вырастают, не так очевидна, как может показаться. Посмотрите, например, следующий разговор психолога Сьюзан Кэри с ее дочерью Элизой, которой тогда было три с половиной года:

Дочь:Когда я вырасту, больше не будет маленькой девочки по имени Элиза.

Мама:Да, так и есть.

Дочь:И тогда ты пойдешь и купишь другую?

Мама:Нет. Мы любим ту Элизу, которая у нас есть, и другая нам не нужна. А как ты думаешь, что с тобой случится, когда ты вырастешь?

Дочь:Я стану учительницей.

Мама:А как тебя будут звать?

Дочь:Сату [имя ее любимой воспитательницы] [247].

Они несколько недель разговаривали на эту тему: дочь пыталась осмыслить, как можно превратиться из ребенка во взрослого и остаться при этом тем же человеком. Кэри поняла, что загадка разгадана, когда дочь наконец спросила: «Мам, когда ты была маленькая, тебя тоже звали Сьюзан?»

Я помню такой же случай с моим Тедди. Все началось, когда ему было четыре с половиной года. Мы играли в игру, смысл которой был в том, чтобы разложить в хронологическом порядке карточки, образуя причинно-следственную цепочку. На карточках был изображен яблочный пирог, яблоки на дереве, нарезанные яблоки и яблоки в корзине, нужно было догадаться, что все это шаги к яблочному пирогу, и правильно их расположить (яблоки на дереве — в корзине — нарезанные — пирог).

Для взрослого игра банальна, но для дошкольника она сложная. Один набор карточек вызвал у Тедди особенные затруднения: младенец, ребенок, юноша, старик. Он никак не мог догадаться, что причинная связь здесь — это рост. Когда я сложил последовательность за него, он очень удивился. «А почему так правильно?» — спросил он, а потом внимательно посмотрел на карточки и выпалил: «Я что, стану стариком?!»

В следующие несколько месяцев Тедди несколько раз спрашивал о росте и старении. Однажды, когда он ложился спать, я понял причину страха:

Я:Иди спать. Тебе надо как следует выспаться, чтобы расти.

Тедди:Я буду все больше и больше, а потом… я вырасту и стану старый?

Я:Это будет очень, очень не скоро. Тебе сначала надо вырасти в большого мальчика, потом в подростка, потом ты станешь молодым мужчиной, потом папой.

Тедди:А когда я состарюсь, как мне вернуться в настоящего себя?

Я:В настоящего себя?

Тедди:Как мне вернуть свои руки? И ноги?

Тедди не мог понять, как его тело может стать таким, как у старика. Куда денется то тело, которое у него уже есть? Постепенность и непрерывность процесса старения от него ускользала, так как за свою короткую жизнь он мало с ним сталкивался: пожилые люди вокруг всегда были такие. Какая жестокая шутка природы может состарить молодого человека?

У моей дочки Люси в пятилетнем возрасте проявилось другое, но не менее любопытное заблуждение. В музее естествознания ей предложили нарисовать себя в будущем. Она нарисовала целых три картинки: «Я богатая», «Я богатая и старая» и «Я умерла». Каждый раз она рисовала всю семью — на картинке «Я умерла» мы все были в гробах. При этом себя она всегда изображала вполовину роста родителей — ребенком. Она уже знала, что когда-нибудь состарится и умрет, но еще не разобралась, что это значит с точки зрения биологии. Еще она не осознавала, что родители, скорее всего, умрут задолго до нее.

Смущение, которое вызывает у детей взросление, связано с непониманием биологических процессов в целом: им еще только предстоит связать взросление и рост. Эта связь становится очевидной в раннем школьном возрасте, но бывает, что осознание ее последствий в полной мере так и не приходит. Даже будучи взрослыми, нам сложно принять неизбежные возрастные изменения, как физические (седина, обвисшая кожа, раздавшаяся талия), так и психические (новые взгляды, ценности, интересы) [248]. Психологи пришли к выводу, что психологического развития люди практически не осозна ю т.

Рис. 9.3. Старение непрерывно, но мы воспринимаем его как поэтапный процесс. Детям, в частности, сложно уловить непрерывность перехода к текущей стадии жизни от предыдущей (младенчества) и от текущей стадии к будущей (взрослому возрасту)

Если спросить двадцатилетнего, насколько изменились его предпочтения — любимая музыка, еда, увлечения и друзья — за последнее десятилетие, он, скорее всего, ответит, что довольно существенно (в среднем 40%). Если затем поинтересоваться, насколько, по его мнению, его текущие предпочтения изменятся в следующее десятилетие, он скажет, что еще меньше (в среднем 25%). Другими словами, люди в этом возрасте соглашаются, что не всегда предпочитали Тейлор Свифт другим музыкантам, суши — другим видам пищи, а йогу — другим хобби, но думают при этом, что все эти предпочтения сохранятся следующие десять лет.

Может быть, их размышления о том, что вкусы становятся все стабильнее, верны: в конце концов, подростковый возраст — это время быстрого развития, и взгляды, сформировавшиеся к концу этого периода, могут быть стабильнее, чем были до этого. Проблема в том, что тридцатилетние точно так же считают, что их предпочтения в следующее десятилетие изменятся намного меньше, чем за прошедшие десять лет. То же самое наблюдается в 40 и 50 лет.