Андрей Курпатов - Красная таблетка-2. Вся правда об успехе

Власть, даже официальная, государственная, становится всё более комичной, всё более нелепой и театрализованной.

Иначе «он/она тебе не пара», и конец дискуссии. И я уж не говорю о более архаичных традициях – с выкупами, придаными и т. д.

Секс без брака был возможен, но рискован. Его приравнивали фактически к порче имущества – что с девицей, не состоящей ещё в браке, что с женщиной, находящейся в законном браке с другим мужчиной.

Так что общество долгое время обеспечивало строгое ограничение на возможность удовлетворения половой потребности. В результате её ценность возрастала, как и всякого дефицитного товара.

Но те времена закончились, а появление на общественной сцене асексуалов – людей, которые определяют себя как не имеющих полового влечения, – не свидетельствует о том, что людей без выраженной половой потребности в популяции стало больше (мы не знаем точно, сколько их было, может быть, их число вовсе и не выросло).

Нет, просто то, что люди стали свободно говорить о том, что они не испытывают сексуального влечения и не тяготятся этим, – это-просто симптом общей девальвации ценности сексуальности в нашем массовом сознании: теперь вы можете демонстративно не хотеть сексуальных отношений, и это нормально.

Филипп Зимбардо, который раньше запугивал нас своими «тюремными экспериментами», заканчивает карьеру куда более «ужасной» трагедией – он провёл исследование и написал книгу «Мужчины в отрыве», где показал, что мужчины косяком устремились из супружеских постелей в порнографию, ставшую теперь такой качественной, такой многообразной и такой доступной.

Мы стоим на пороге фундаментального изменения в отношениях между полами. Прежде это всегда была интрига, которая требовала от представителей полов играть определенные роли, соблюдать определенные ритуалы.

Всё это последовательно вело потенциальных партнёров к отношениям, где, опять-таки, реализовывались предельно стандартизированные поведенческие стратегии, созданные культурой: научившись ещё в детстве «играть в свадьбу», взрослые дотягивали и до «золотой».

Но сейчас интрига утеряна. Молодые люди начинают насыщенную сексуальную жизнь с порнографией в юном ещё весьма возрасте, формируя таким образом специфическую «сексуальную фиксацию» – порномодели возбуждают их теперь больше, нежели реальные, живые половые партнёры.

В Международную классификацию болезней нового, одиннадцатого пересмотра планируют ввести термин – «цифросексуалы». Предполагается, что цифросексуалы будут определяться как люди, которые не могут получить достаточное сексуальное удовлетворение без привлечения цифровых средств.

И честно говоря, я даже не знаю, окажется ли этот термин сразу в графе «разновидность нормы», где сейчас находятся гетеросексуальность, гомосексуальность и бисексуальность, или какое-то время он ещё будет всё-таки считаться патологией. Боюсь, впрочем, что массовость распространения этого типа сексуальности в любом случае достаточно скоро принудит ВОЗ относиться к ней как к норме.

С появлением 3D-порнографии, VR-порнографии и хитроумных приставок к соответствующим частям тела – естественному сексу, скорее всего, придёт конец [16] О соответствующих технологиях я уже рассказал в книге «Четвёртая мировая война. Будущее уже рядом!». .Чем терпеть рядом капризы и негатив живого, и уже потому неидеального любовника, куда удобнее будет развлечься с виртуальным партнёром, который отработает, так сказать, на все сто.

Прежние отношения между полами могут кому-то, например феминисткам, не нравиться (честно говоря, меня они тоже не слишком радуют – слишком уж неадекватны времени). Но в них, в чём их плюс, были встроены достаточно чёткие форматы поведения – мужчинам и женщинам было понятно, как в это играть.

Вот совсем грубая формула. Допустим, женщина обижается, недовольна, расстраивается – мужчина должен её успокаивать и защищать. Мужчина совершает подвиг, проявляет силу воли. Что должна делать женщина? Женщина должна восхищаться им и чувствовать себя счастливой, «как за каменной стеной».

Ну и так далее. Роли выучены, розданы – занимайтесь!

Но теперь всё иначе. Гендерные роли стали какими-то стёрто-смазанными.

Как должна вести себя женщина, если мужчина обижается и расстраивается? Что, надо признать, случается теперь сплошь и рядом. Успокаивать и защищать? А если женщина демонстрирует мужество, мужчина должен быть счастлив – так получается? Но даже если это ок, это нигде не прописано, дети в такие игры ещё не играли.

Как результат – целое поколение молодых людей фактически воспитывается на реалити-шоу «Дом-2», где по крайней мере хоть какие-то форматы межполовых отношений демонстрируются, хоть какие-то ролевые модели предлагаются (сразу, видимо, стоит оговориться, что и от них я тоже не в восторге).

Сложно понять, какая такая сила способна остановить центробежные силы, раскидывающие представителей полов в разные стороны. А если так, то мы уже больше не можем рассчитывать на «половой инстинкт» как на естественный внутренний мотиватор.

Так что же нам остаётся? Глядя на схему функциональной системы, разработанную Петром Кузьмичом Анохиным, мы видим там надпись «мотив», но если в «памяти» – одни сплошные «не хочу», «не интересно», «не клёво», «не торкает» и тому подобные тезисы, то на чём наш мотив, так сказать, может ещё разжечься?

Только страх остаётся всё ещё потенциально ресурсным мотивирующим чувством. Но мы и бояться-то толком перестали – вот ведь в чём дело. «Лишения и невзгоды», «через тернии к звёздам», «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы» – всё это уже анахронизмы.

Только страх остаётся всё ещё потенциально ресурсным мотивирующим чувством.

Когда запросы падают, а они падают у подавляющего большинства людей, залипших в интернете: и терять им нечего, и будущее их уже не пугает, потому что: как-то же справлялись до этого? Плюс к этому и индустрия развлечений не даёт скучать, чего беспокоиться? Всё нужное – хлеба и зрелищ – есть.

Прежде нужность другим людям была абсолютно приоритетной задачей, потому что приравнивалась к задаче выживания.

При выборе профессии ключевым фактором была именно её востребованность при любых жизненных обстоятельствах – что бы ни случилось, «всегда прокормит», «всегда будет нужна».

Но если вы сейчас спросите молодых людей – не боятся ли они, что с их знаниями и навыками будут никому не нужны, они просто не поймут, о чём идёт речь. Ведь они уже сейчас никому не нужны.

Они приучены считать себя непреходящей ценностью, потому что такова сейчас базовая парадигма воспитания, но при этом никто из них не ощущает себя нужным, востребованным, необходимым.