Дэвид Брукс - Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

Подчеркиваю, что все это отнюдь не значит, будто уровень ранней привязанности фатальным образом предопределяет течение дальнейшей жизни. Это далеко не так, отчасти потому, что некоторые люди обладают в высшей степени устойчивым и жизнерадостным характером, позволяющим преодолеть неблагоприятные условия детства (даже среди людей, подвергшихся в детстве сексуальному насилию, у трети не обнаруживается серьезных последствий). Отчасти это объясняется тем {120} 120 Kathleen Kendall-Tackett, Linda Meyer Williams, and David Finkelhor, «Impact of Sexual Abuse on Children: A Review and Synthesis of Recent Empirical Studies,» in Psychological Bulletin, 113, no. 1 (1993): 173. , что жизнь многомерна и сложна. Ребенок, страдающий от слабой связи с родителями, может найти хорошего наставника в лице учителя или доброй тетушки, которые помогут ему наладить отношения с миром. Некоторые дети обладают удивительной способностью «использовать» других людей, привязывать их к себе, если родители не справляются со своей задачей. Но тем не менее ранняя привязанность к родителям очень важна, ибо открывает путь; ранние привязанности создают подсознательные модели устройства мира.

Было проведено множество научных исследований, показывающих, как узы, связывающие детей и родителей влияют на их дальнейшую жизнь. Например, было установлено {121} 121 Gopnik, 182. , что в Германии детей с ослабленной привязанностью к родителям больше, чем в Соединенных Штатах, а в Японии больше тревожных детей. Одно из самых впечатляющих исследований было проведено в Миннесоте и подытожено в книге Сроуфа, Эгеланда, Карлсон и Коллинза «Развитие личности».

Сроуф и его коллеги наблюдали 180 детей и их семьи более трех десятилетий. Обследование семей они начинали за три месяца до рождения ребенка (чтобы нарисовать психологические портреты родителей), а затем наблюдали, оценивали и тестировали детей тысячами разных способов, прибегая при этом к услугам скрупулезных независимых наблюдателей.

Результаты этого исследования не противоречат здравому смыслу и не переворачивают наши представления, но значительно их подкрепляют. Например, было подтверждено, что в большинстве случаев в развитии слабой привязанности виноваты исключительно родители. Ясно, что родителям труднее привязаться к капризному, раздражительному, страдающему коликой ребенку, чем к спокойному и жизнерадостному. Но главную роль играет все же чуткость родителей. Родители, предрасположенные к продуктивному общению, умеющие слушать, слышать и адекватно реагировать, легко устанавливают тесные отношения с ребенком, становятся объектами его сильной привязанности. Дети крепко привязываются и к родителям, помнящим хорошие отношения со своими родителями. Чуткие родители могут крепко привязываться к трудным детям, преодолевая их наследственные недостатки.

Второе поразительное открытие заключается в том, что люди развиваются гармонично и последовательно. Дети, привязанные к своим родителям в раннем возрасте, остаются такими же и становясь старше, если не происходит какая-то катастрофа – например, смерть родителя или случай жестокого насилия. «В целом наши исследования подтверждают {122} 122 Sroufe et al., 268. большую предсказательную силу предыдущего опыта развития ребенка», – пишут авторы. Чуткое отношение в раннем возрасте определяет привязанность и в течение всей жизни.

Третье: уровень привязанности положительно коррелирует со школьной успеваемостью. Некоторые ученые свято верят, что, измерив IQ ребенка, они могут легко предсказать, насколько хорошо он будет учиться. Исследование Сроуфа показывает, что социальные и эмоциональные факторы оказывают не менее мощное воздействие. Сильная привязанность ребенка и чуткость воспитателя {123} 123 Sroufe et al., 164. связаны со скоростью овладения навыками письма и счета. У детей со слабой привязанностью к родителям чаще возникают проблемы с поведением в школе. Дети, у которых в возрасте шести месяцев были авторитарные {124} 124 Sroufe et al., 167. , навязчивые и непредсказуемые родители или воспитатели, в школе часто отличаются невнимательностью и гиперактивностью.

Оценивая качество отношения воспитателей {125} 125 Sroufe et al., 210. или родителей к ребенку 42 месяцев от роду, Сроуф и его коллеги могли с точностью до 77% предсказать, кто из детей бросит со временем среднюю школу. При этом добавление к критериям оценки уровня IQ и результатов других интеллектуальных тестов не повышало точность предсказания. Окончившие школу дети, как правило, знали, как строить отношения с учителями и сверстниками. В возрасте девятнадцати лет все такие дети могли назвать хотя бы одного учителя, с которым у них были особые, доверительные отношения. А бросали школу дети, не знавшие, как строить отношения со взрослыми. У большинства из них не было любимых учителей {126} 126 Sroufe et al., 211. , а «многие из них смотрели на интервьюера так, будто им задали какой-то недоступный пониманию вопрос».

Уровень и сила привязанностей в раннем детстве помогает также предсказать качество (но не количество) других отношений, развивающихся в более зрелом возрасте, в особенности романтических отношений. Эти критерии позволяют предсказать, станет ли ребенок лидером в школе, предсказать уровень уверенности подростка в своих силах, степень его участия в общественных делах, его положение в обществе.

Когда люди сами становятся родителями, они склонны воспроизводить поведение собственных родителей. 40% из тех, кто в детстве подвергался жестокому обращению {127} 127 Sroufe et al., 95. , дурно обращаются со своими детьми. Матери, о которых нежно заботились в детстве, будут – за редкими исключениями – так же ласково относиться к собственным детям.

Сроуф и его коллеги тщательно изучали игры родителей с детьми, стараясь найти ответы на сложные вопросы. Спустя 20 лет они наблюдали, как эти выросшие и ставшие родителями дети играют в такие же игры уже со своими детьми. Подчас игры были поразительно схожими, как, например, в приведенном ниже случае:

Если Эллис, столкнувшись {128} 128 Sroufe et al., 287. с непосильной для него проблемой, просит помощи у матери, та лишь закатывает глаза и смеется. Когда же Эллис, наконец, справляется с задачей, мать говорит: «Вот видишь, какой ты упрямый».

Прошло 20 лет. Теперь Эллис сам смотрит, как его сын Карл бьется над той же задачей. В такие моменты Эллис отстраняется от сына и смеется, укоризненно покачивая головой. Потом он дразнит сына: например, достает из пакета конфету и, когда ребенок подходит, чтобы ее взять, роняет ее обратно в пакет. В конце концов Эллис решает задачу сам и говорит сыну: «Это я сделал, а не ты. Куда тебе до меня!»

Если бы вы расспросили у Гарольда, когда он стал взрослым, о его детской привязанности к родителям, он бы рассказал, что был очень сильно привязан к ним. Он вспомнил бы радостные праздники, вспомнил бы прочные узы, связывавшие его с мамой и папой. И это правда: родители почти всегда были чуткими к нуждам и потребностям Гарольда, и в голове его сложились устойчивые модели социального поведения. Гарольд рос открытым, доверчивым мальчиком. Зная, что его любили в детстве, он считал, что его будут любить и потом, когда он станет взрослым. Гарольд с огромной радостью вступал в общение с другими людьми. Когда жизнь поворачивалась к нему спиной, когда он впадал в ужасное настроение и начинал себя ненавидеть, Гарольд не отчуждался от людей (как правило) и не набрасывался на окружающих (как правило). Наоборот, он шел к другим людям, ожидая, что они раскроют ему свои объятия и помогут решить проблемы. Он говорил с людьми и не стесняясь просил их о помощи. Он без страха знакомился с новыми людьми, уверенный, что сумеет найти в них друзей.