Дэвид Брукс - Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

Между тем в нашем подсознании происходит масса вещей, неподвластных нашему осознанному контролю. Учась в выпускном классе, Эрика вдруг поняла, что ее снова засасывает в прежний омут. Она ощутила первобытный зов дома, семьи и соплеменников, и этот зов оказался неожиданно сильным.

Сложности начались, когда она подала заявление о поступлении в Денверский университет и была принята. Результаты экзаменов Эрики были недостаточно хорошими для поступления, но помог общий уровень подготовки.

Когда из Денвера пришло письмо о том, что она принята, Эрика ощутила трепет. Но это был не тот трепет, который на ее месте ощутил бы человек из социального класса Гарольда. Эрика родилась и воспитывалась в среде, где сильные выживают, а слабых съедают. Для Эрики поступление в Денверский университет не было почетным признанием ее успехов. Это не была и престижная наклейка, которую ее мама могла бы налепить на бампер своего автомобиля. Это был всего лишь очередной рубеж в жизненной борьбе.

Письмо она показала сначала матери, а потом отцу. Тут-то и начался настоящий ад. Вы, должно быть, помните, что Эрика – девушка смешанного происхождения, наполовину мексиканка, наполовину китаянка. У нее было две огромные семьи, и она проводила немало времени в каждой из них.

В каком-то смысле обе эти семьи были очень похожи друг на друга. Члены их были страстно привязаны к своему роду. Когда жителей разных стран спрашивают, согласны ли они с утверждением {206} 206 Tyler Cowen, «In Which Countries Do Kids Respect Their Parents Die Most?», Marginal Revolution, December 5, 2007. : «Независимо от достоинств и недостатков родителей, дети должны любить и почитать их», то 95% жителей стран Азии и 95% жителей испаноязычных стран отвечают утвердительно. В то время как в Голландии с этим согласен всего 31%, а, скажем, в Дании – 36%.

Воскресными вечерами обе семьи в полном составе выезжали на пикники, и хотя еда была разная, атмосфера была очень похожей. И тут, и там дедушки с бабушками сидели в тени на голубых пляжных стульях. И тут, и там дети резвились отдельной стайкой.

Но были и отличия. Эти отличия трудно выразить словами. Каждый раз, когда Эрика пыталась объяснить разницу между своими мексиканскими и китайскими родственниками, она впадала в обычные этнические клише. Семья отца жила в мире программ мексиканского «Унивидения», футбола и меренге [57] Меренге – латиноамериканский музыкальный стиль и танец. , риса и фасоли, свиных ножек и Шестнадцатого сентября [58] Шестнадцатого сентября отмечается День независимости, национальный праздник Мексики. . Родня матери жила в мире воков [59] Вок – глубокая китайская сковорода с выпуклым дном. , рассказов о предках, сидения в лавке, каллиграфии и древних афоризмов.

Но самые важные различия, хотя они и явно ощущались, ускользали от рационального объяснения. Разным был беспорядок на кухне, и в домах по-разному пахло. Люди по-разному подшучивали над своим происхождением. Мексиканские родственники Эрики шутили над тем, что мексиканцы вечно везде опаздывают. Китайская родня шутила над неотесанными деревенскими родственниками, которые дома вечно плюются на пол.

В каждой из этих семей Эрика чувствовала себя по-разному, в ней пробуждались непохожие друг на друга личности. В семье отца она чувствовала себя ближе к «простому народу», начинала громче говорить и больше жестикулировать. С родственниками матери она была более почтительна, но когда дело доходило до еды, у Эрики просыпался волчий аппетит. У мексиканских родственников она ела очень мало, зато с китайскими объедалась до отвала. Мало того, в разных семьях у нее как бы менялся и возраст. В семье отца она вела себя как сексапильная молодая женщина. В семье матери – как маленькая девочка. Много лет спустя, когда Эрика, получив образование и став самостоятельной, приедет навестить родственников матери, она сама удивится тому, как мгновенно перевоплотится в прежнюю маленькую девочку. «У человека столько социально значимых личностей, сколько существует людей, выделяющих его из толпы и носящих в душе его образ» {207} 207 Judith Rich Harris, The Nurture Assumption: Why Children Turn Out the Way They Do (New York: Touchstone, 1998), 56. , – заметил по этому поводу Уильям Джеймс [60] Уильям Джеймс ( William James, 1842-1910) – американский философ и психолог. .

Письмо из Денвера создало Эрике большие проблемы в обеих семьях. С одной стороны, все родственники – и с той, и с другой стороны – испытывали радость и гордость от того, что их девочку приняли в такое известное учебное заведение. Но эта гордость была гордостью собственников, и под поверхностью радости таились подозрения, страх и обида.

Учеба в «Академии» уже обозначила трещину между Эрикой и ее родственниками. Школа послала ей подсознательный, но недвусмысленный сигнал: ты – свое собственное творение, твоя цель – воплощение твоих желаний и реализация твоих способностей. Ты сама отвечаешь за себя. Успех – это личное достижение каждого человека. Но члены обеих больших семей не торопились согласиться с этими утверждениями.

Мексиканским родственникам не особенно нравились те изменения, которые произошли в личности Эрики, пока она училась в «Академии». Подобно большинству американцев мексиканского происхождения, ее родственники в общем и целом ассимилировались в США. Прожив в Штатах 30 лет, иммигранты-латиноамериканцы в 68% случаев обзаводятся собственным домом. В третьем поколении 60% потомков мексиканцев говорят дома только по-английски {208} 208 David Brooks, «The Americano Dream,» New York Times, February 24, 2004. . Но латиноамериканские родственники Эрики, несмотря на всю свою ассимилированность, были мало знакомы с элитарным миром высшего образования. Они подозревали – и не без основания, – что, если Эрика уедет в Денвер, она навсегда перестанет быть одной из них.

У родственников было обостренное чувство культурных границ. В своем мире они ощущали свое наследие и культуру – богатую, глубокую и содержательную. Но за пределами этих границ они не видели никакого наследия. Культура «внешнего» мира казалась им скудной и духовно ничтожной. Зачем ехать куда-то так далеко, чтобы жить там на такой бесплодной почве?

Китайские родственники Эрики тоже боялись отпускать ее в далекий, распущенный и аморальный мир. Они хотели, чтобы она добилась успеха, но с помощью семьи, рядом с семьей и оставаясь в семье.

Родственники начали настойчиво уговаривать Эрику поступить в колледж поближе к дому или хотя бы в менее престижный университет. Она постаралась объяснить им разницу, объяснить, почему так важно поступить в конкурентоспособный университет. Но семья, казалось, этого не понимала. Родичи не могли понять того трепета, который Эрика испытывала от перспективы уехать в Денвер и вступить в самостоятельную жизнь. А Эрика начала понимать, что, хотя она и казалась одной из них и любила их всех, все же представления о реальности у них были совсем, совсем другие.