Кэл Ньюпорт - Цифровой минимализм. Фокус и осознанность в шумном мире

Ужасы тех лет не могли освободить Линкольна от других, не менее тяжких обязательств, которые отнимали у него последние свободные минуты. «Практически с самого начала президентства Линкольна, — пишет исследователь его биографии Гарольд Хольцер, — лавина посетителей захлестнула лестницы и коридоры Белого дома, люди заглядывали внутрь через окна и ночевали прямо у двери президентского кабинета» {3} . Посетители, в том числе друзья и родственники Мэри Линкольн [14], приходили просить работу или по другим личным причинам. Историческая ассоциация Белого дома сохранила гравюру, напечатанную в газете через месяц после инаугурации Линкольна и исчерпывающе отражающую реалии того времени. На ней изображена толпа из двух десятков озлобленных мужчин в цилиндрах, топчущаяся на пороге комнаты, где Линкольн проводит собрание с политиками. Подпись гласила: «Эти люди ищут работу, о чем они и сообщили президенту, как только тот вышел из кабинета» {4} .

Хотя через некоторое время Линкольн попытался заняться улучшением организации посещения, заставив просителей стоять в очереди («как в цирюльне», — шутил он), общение с народом осталось, по словам Хольцера, «пустой тратой времени и энергии президента» {5} . На фоне этой суеты решение Линкольна проводить почти половину года вне Белого дома, выбираясь из него под покровом ночи, чтобы доехать на лошади до тихого коттеджа, не кажется столь уж странным. Коттедж предоставлял Линкольну время и место для размышлений, которых не хватало в Белом доме.

Мэри и сын президента Тад жили вместе с Линкольном в коттедже (на тот момент его старший сын Роберт учился в университете), но они часто путешествовали, так что президент нередко оставался один в этом огромном доме. Конечно, это не означало абсолютного одиночества. Помимо многочисленной прислуги, на территории перед домом располагались две группы из 150-го волонтерского батальона Пенсильвании, защищавшие президента. Но отсутствие людей, требовавших его непосредственного внимания, сделало дом любимым местом Линкольна — оно давало ему возможность погрузиться в раздумья.

Линкольн ценил эту тишину. Многие люди, посетившие президента в этом коттедже, отмечали в воспоминаниях, что своим посещением нарушали уединение президента. В письме сотрудника казначейства Джона Френча упоминается следующая сцена в момент его приезда без предупреждения со своим другом полковником Скоттом в ранних сумерках летнего вечера:

Слуга ответил на звон дверного колокольчика и провел нас в небольшую приемную, где в потемках и в полном одиночестве сидел мистер Линкольн. Сняв пиджак и ботинки, с широким веером в руке… он удобно расположился в кресле, перекинув одну ногу через ручку. Он казался глубоко погруженным в свои мысли {6} .

Время в пути между столицей и коттеджем также давало Линкольну возможность поразмыслить. Порой Линкольн отправлялся в обратный путь внезапно, скрываясь от охраняющих его кавалеристов, несмотря на то что военные раскрыли заговор конфедератов, планировавших убить Линкольна на пути в Белый дом. На этой дороге в президента стреляли по крайней мере один раз.

Но уединение давало Линкольну возможность принимать более взвешенные политические решения. Например, одна из легенд гласит, что Линкольн написал свою знаменитую Геттисбергскую речь [15]в поезде прямо перед тем, как произнести ее. Впрочем, такая спонтанность не входила в обычную практику Линкольна — черновики будущих выступлений он составлял и правил за несколько недель до важных собраний. Как объяснила во время моего визита главный директор НКО, следящего за сохранностью коттеджа, Эрин Карлсон Мэст, во время нескольких недель до Геттисбергской речи Линкольн…

…был здесь, в коттедже и по ночам прогуливался по военному кладбищу. Он не вел дневника, так что нам не известны его глубинные мысли, но мы точно знаем, что он был здесь, обдумывая цену военных человеческих жертв, перед тем как записать свою знаменитую речь {7} .

В коттедже Линкольн составил манифест об освобождении рабов с южных плантаций. Этот манифест и формат эмансипации были тяжелыми проблемами, над которыми ломали головы члены президентской администрации, особенно с ростом угрозы победы конфедератов в пограничных штатах. Для обсуждения важных вопросов Линкольн приглашал в свой коттедж таких посетителей, как сенатор Орвил Браунинг. Во время прогулок президент записывал свои мысли на клочках бумаги, которые обычно хранил за подкладкой шляпы {8} .

В коттедже Линкольн написал первый черновик прокламации. Во время экскурсии по дому я увидел письменный стол, за которым Линкольн предал бумаге эти знаменитые слова. Стол стоит между двух окон, выходящих на задний двор, в его спальне с высокими потолками. Сидя за ним, Линкольн наблюдал за солдатами Союза, разбившими лагерь на лужайке перед домом. В нескольких милях за ними возвышался купол здания Конгресса, который в то время строился, как и сама страна.

Стол в коттедже Линкольна всего лишь копия, оригинал находится в спальне Линкольна в Белом доме. Какая ирония судьбы — Линкольн вряд ли бы обрадовался, окажись он перед необходимостью размышлять над проблемами страны в шуме и гаме официальной президентской резиденции!

Уединение сыграло важную роль во время тяжелого военного положения в стране. В некотором смысле (и, возможно, с небольшой долей преувеличения) можно заявить, что уединение помогло Линкольну спасти нацию.

Я хочу сказать, что выводов, к которым пришел Линкольн, могут достичь не только исторические личности или те, кому требуется принимать важные решения по работе. Каждый может извлечь пользу из регулярного пребывания наедине с самим собой. Любому, кто попытается избежать этого состояния, придется несладко, как Линкольну во время первых месяцев в Белом доме. Несмотря на разные варианты выстраивания своей виртуальной экосистемы, вы должны следовать примеру Линкольна и давать мозгу возможность насладиться тишиной.

Перед тем как начать обсуждать уединение, следует вникнуть, что мы подразумеваем под этим словом. Нам поможет странная пара проводников: Рэймонд Кифледж и Майкл Эрвин.

Кифледж — уважаемый судья апелляционного суда Шестого округа Соединенных Штатов Америки, а Эрвин — бывший офицер армии, служивший в Ираке и Афганистане. Впервые они встретились в 2009 году, когда Эрвин жил в Энн-Арбор, где получал магистерское образование. Несмотря на различия — прежде всего возраст и жизненный опыт, — Кифледж и Эрвин быстро нашли общий интерес — уединение. Как оказалось, именно в долгие часы одиночества Кифледж пишет свои меткие юридические заметки, часто работая за простым деревянным столом в сарае без выхода в интернет. «Когда я только вхожу в этот „офис“, мой IQ увеличивается на 20 баллов», — заявил он мне {9} . Эрвин же часами гулял вдоль кукурузных полей в Мичигане, пытаясь понять противоречивые эмоции, переполнявшие его после первого возвращения с войны. Он шутил: «Бег дешевле психотерапии» {10} .