Алексей Ракитин - История Бостонского Душителя. Хроника подлинного расследования [Книга II]

Во время пресс-конференции Илейн Шарп распространила среди журналистов копии заявлений, направленных ранее в различные правоохранительные органы — полицию, ФБР, окружную прокуратуру округа Саффолк и Генеральную прокуратуру Массачусеста. Содержание всех этих заявлений было примерно одинаковым, в них содержалась просьба предоставить материалы, полученные в ходе расследования убийства Мэри Салливан в 1960-х гг. Речь шла как о следственных материалах, т.е. протоколах допросов и пр. документации, так и вещественных уликах.

Пиар-акция получилась эффектной и громогласной. Практически все средства массовой информации, в т.ч. и федеральные, отреагировали на произошедшее и разместили информацию о пресс-конференции. Согласованность действий родственников убийцы и жертвы сбивала с толку большинство обывателей, незнакомых с деталями истории расследования Боттомли, и вызывала вполне понятный интерес. Люди думали «в этом что-то есть!» и о том же самом подумали те, кому были адресованы заявления Элейн Шарп.

Уже на следующий день — 12 мая 2000 г — пресс-служба Департамента полиции Бостона распространило заявление, явно призванное нейтрализовать тот эффект, что возымел имевший место накануне демарш родственников ДеСальво и Салливан. Из документа следовало, что за давностью лет биологический материал на уликах, имевшихся в распоряжении BPD, деградировал. Представитель полиции заверил общественность, что состояние биоматериала таково, что на успех молекулярно-генетической экспертизы рассчитывать не приходится.

Заявление выглядело странным. Во-первых, из него можно было заключить, что некие анализы проводились и они показали неудовлетворительное состояние имеющихся биологических следов. Но о проведении подобных анализов никогда ранее не сообщалось. Почему? Во-вторых, удивляла быстрота реакции руководства Департамента. Ещё в июле предыдущего года появилась информация об обнаруженных в 14 коробках вещественных доказательствах и 10 месяцев никто никак не реагировал на вопросы, с ними связанные. А тут стоило родственникам ДеСальво и Салливан объединиться и пригласить журналистов, как должностные лица засуетились и моментально нашли долгожданные ответы. Или отговорки, не суть важно. Откуда такая быстрая реакция, неужели полицейское руководство чего-то испугалось?

Согласитесь, вопрос резонный!

Дальше стало только интереснее. Не прошло и суток, как пресс-конференцию провёл Генеральный прокурор штата Массачусетс Томас Рейли (Thomas Reilly). Тема пресс-конференции никак не касалась «Бостонского Душителя», но уже после окончания мероприятия тележурналист канала CBS подбросила Генпрокурору удачный вопрос. Рейли выходил из зала и журналист поймала его, что называется, на отходе. Вопрос о том, следует ли родственникам ДеСальво и Салливан разрешить ознакомиться с материалами расследования 1964 г, явно застал Генпрокурора врасплох. Не особенно задумываясь, Рейли не без напускного пафоса ответил, что сочувствует близким Мэри Салливан и не видит в передаче им документов ничего страшного, а потому он склонен удовлетворить подобную просьбу, если только она поступит. Он явно был не в курсе событий предшествующий дней! Может быть, болел… может быть, отдыхал… но ответил он совершенно невпопад!

Прошло несколько дней, запрос Элейн Шарп, посланный 10 мая, поступил в Генеральную прокуратуру, но никто никаких документов Дайан Салливан Тодд, родной сестре Мэри Салливан, не выдал. И не пригласил в прокуратуру, чтобы ознакомить с материалами расследования. Сначала на запрос был направлен ответ, из которого следовало, что документы изучаются работниками прокуратуры для решения вопроса об их последующем рассекречивании, а когда по прошествии двух месяцев поступил новый запрос, в недрах Генпрокуратуры созрел отрицательный ответ.

В итоге 14 сентября 2000 г родственники Салливан и ДеСальво ещё раз собрали пресс-конференцию и заявили, что подают коллективный иск, ответчиками по которому должны выступить Генеральная прокуратура штата, Служба окружного шерифа округа Саффолк и Департамент полиции Бостона. В числе ответчиков был поименован и лично Генеральный прокурор Рейли, сочувствие явно вышло ему боком! Когда в тот же день его перехватили тележурналисты и спросили, как он может прокомментировать иск родственников ДеСальво и Салливан, Генпрокурор ответил, что несмотря на признания ДеСальво, убийство Мэри Салливан остаётся открытым, что является основанием для отклонения просьб о разглашении следственных материалов. Томас Рейли явно забыл, что четырьмя месяцами ранее говорил нечто прямо противоположное.

Но мир не без добрых людей! Чем упорнее правоохранительные органы сопротивлялись инициативам родственников Салливан и ДеСальво, тем активнее играли против них разного рода недоброжелатели. Система сдержек и противовесов проявила себя в те дни во всей красе. Некто неизвестный передал Илейн Шарп копию протокола судебно-медицинского вскрытия трупа Мэри Салливан. Понятно, что это было некое должностное лицо, имевшее возможность получать документы ограниченного допуска, но его имя и фамилию никто никогда не называл. Вполне возможно, что и сама адвокатесса не знала кем же именно был этот доброжелатель, явно не желавший снижения градуса накала разгоравшегося противостояния.

Документ оказался очень интересен, можно даже сказать, сенсационен. Из его содержания следовало, что картина умерщвления Мэри реально отличалась от той, что следовала из показаний ДеСальво, данных Боттомли. Алберт утверждал, будто в конце нападения ударил Мэри по волосистой части головы, оглушил её и уже после этого задушил. Однако травм на голове убитой не оказалось. ДеСальво уверял, будто осуществил эякуляцию (семяизвержение) во влагалище жертвы, но судебно-медицинское исследование трупа в январе 1964 г этого не подтвердило. Алберт рассказывал, как душил Мэри руками, но при описанном им охвате шеи с большой вероятностью должна была сломаться подъязычная кость. Согласно же акту судебно-медицинского вскрытия, подъязычная кость убитой оказалась цела.

Документ этот, конечно же, рождал массу вопросов к Джону Боттомли, некритично принявшему на веру болтовню ДеСальво, но в 2000 г рассуждать на эту тему уже не имело практического смысла. Зато имело смысл произвести эксгумацию трупа Мэри и осуществить его повторное судебно-медицинское исследование. Какие в этом могли быть резоны? Во-первых, эксгумация позволяла уточнить количество и характер телесных повреждений, описанных экспертизой 1964 г. Это было возможно просто в силу появления нового оборудования, приборов и методов исследований. Во-вторых, в случае выявления серьёзного несоответствия данных судмедэкспертизы 1964 г фактическим повреждениям, можно было потребовать от правоохранительных органов разобраться в причинах, обусловивших такое несоответствие. В любом случае, эксгумация и последующее судебно-медицинское исследование позволяли дать ценную информацию, на основании которой можно было требовать от прокуратуры возбуждения нового уголовного расследования ввиду установления «вновь открывшихся фактов».