Виктор Кандыба - Эстрадный гипноз. Чудеса на сцене

То же касается и истеричных; правда, среди последних нередко встречаются очень глубокие формы гипноза, но зато среди них очень часто попадаются и субъекты, совершенно не поддающиеся гипнозу. Объясняется это отчасти тем, что у нервных людей внушаемость от природы является несколько пониженной, отчасти же тем, что такого рода люди часто не в состоянии в достаточной мере владеть своим вниманием. Что нервная или психическая неуравновешенность служит условием, уменьшающим восприимчивость к гипнозу, доказывается тем, что в более тяжелых формах нарушения психического равновесия, именно — в душевных болезнях, восприимчивость к гипнозу сводится до минимума: только 10 % из числа всех душевнобольных, при известном терпении и настойчивости, могут быть загипнотизированы, по наблюдению же других и этот процент представляется слишком высоким. По мнению Фореля, мозг есть тот инструмент, которым мы пользуемся при внушении: если этот инструмент испорчен, то и пользоваться им или совсем нельзя, или можно лишь в весьма незначительной степени.

Какой же процент восприимчивых к гипнозу встречается среди психически здоровых лиц?

Наблюдения разных авторов в этом отношении дают неодинаковые результаты. Громадная разница в результатах объясняется тем, что каждый из авторов по-своему понимал гипноз: если под гипнозом разумеют лишь глубокие степени гипнотического состояния, сопровождающиеся полным забвением происходившего, то процент впадающих в такой гипноз, понятно, не будет значителен; если же в понятие о гипнозе вносить и слабые его степени, то процент гипнотизирующихся будет велик. Как бы там ни было, нужно, однако, полагать, что 85–90 процентов всех психически здоровых людей, гак или иначе, могут быть загипнотизированы.

Шренк-Нотзинг предпринял тщательное наследование способности к гипнозу жителей различных стран. Из 8705 человек, вошедших в его статистику, безусловно невосприимчивыми оказались только 6 %. Остальные же 94 % он распределяет таким образом: в слабый гипноз впали 30 %, в гипотаксию — 49 %, в сомнамбулизм — 15 %.

Уверенность, авторитетность и присутствие духа — вот те качества, которыми должен обладать современный гипнотизер. Значение этих качеств определяется постольку, поскольку они в состоянии возбудить у гипнотизируемого в данную минуту соответствующую эмоцию и заставить его управлять своим вниманием. Всякий из нас знает, каким магическим действием обладают уверенный жест, убежденное слово, всякий знает, как властно завладевает вниманием слушателей авторитетная, убежденная речь, поэтому не должно казаться удивительным и то в высшей степени важное значение, которое создается при гипнотизировании личностью гипнотизера. Но чтобы обладать уверенностью и иметь авторитет, необходимы знание и опыт. Поэтому опытный и знающий гипнотизер, несомненно, гораздо легче достигнет своей цели. Такой гипнотизер всегда разберет, следует ли ему в данном случае добиваться гипноза простым психическим воздействием, или же нужно предпочесть фиксацию зрения и пассы. «Кто легко поддается гипнозу, того всякий загипнотизирует, но кто мало восприимчив, с тем может справиться только умелое лицо», — говорит Моль.

Теперь попытаемся войти в положение загипнотизированного и посмотреть, что он испытывает в гипнозе, как изменяется его психика в этом состоянии.

Первое, что вы чувствуете при погружении в гипноз, это чувство спокойствия, утомления и некой связанности во всем теле. Вы чувствуете неохоту к движениям, вам лень думать, а если делаете попытку к последовательному мышлению, то чувствуете, что ваши мысли текут вяло, медленно, путаются и обрываются, вы чувствуете, что память вам изменяет, стараетесь припомнить события, но они путаются во времени. Вы испытываете некоторого роды связанность мыслей, ваши мысли как бы цепенеют. При некотором усилии с нашей стороны вы, однако, еще можете вывести себя из этого состояния и воспрянуть мыслями. Но вот вы погружаетесь в более глубокий гипноз: вы уже чувствуете, что ваша психическая связанность еще более увеличивается, вы уже не можете сделать при помощи собственных усилий воли ни одного движения, ваша мысль как бы застыла в одном положении точно так же, как и застыли пяти движения. Вы не теряете общения с внешним миром, но впечатления этого мира доходят до вас неясно. Вы заняты своим гипнотизером, отчетливо слышите его дыхание, вы чувствуете, как по первому его приказанию ваша рука поднимается, пытаетесь противиться, но противиться не в состоянии. Но вот еще немного — и вы погрузились в самый глубокий сон, в сомнамбулизм. Вы уже почти совсем не можете ни мыслить, ни двигаться помимо воли гипнотизера. Вы беседуете с ним, отвечаете на вопросы, но ваши ответы неясны, неопределенны: вы не можете сами решить что-либо, вы ждете, когда вам подскажут мысль. Вам говорят: у вас на руке сидит воробей, и вы видите воробья. Вас спрашивают, какого цвета воробей, — вы колеблетесь, ибо у вас нет своей мысли. Вам подсказывают: красного, и вы убеждаетесь, что действительно воробей красного цвета. Оценить нелепость такого заключения вы не в состоянии: ваши психические образы и представления как бы замерли и возбуждаются исключительно по подсказу. Вам подсказывают, что вы видите своего отца, который давно умер, и вы действительно видите его, нисколько не удивляясь тому, как он мог явиться с того света.

Состояние загипнотизированного мозга можно сравнить с состоянием того оцепенения, которое существует в мышцах: мозговые клетки, несущие на себе высшую административную функцию, функции критики и оценки волевых импульсов, как бы погрузились в сон, замерли, тогда как другие клетки более низшего порядка, несущие в себе, так сказать, исполнительную функцию, продолжают действовать. Благодаря прекращению административной функции мозга исполнительная его функция, ничем не сдерживаемая и не контролируемая, легко выступает на первый план, легко проявляет свои права и быстро подчиняется всякому внешнему влиянию. Поэтому-то во время гипноза психика загипнотизированного и представляет весьма удобную почву для восприятия разного рода внушений, т. е. подсказанных, подсунутых мыслей. Внушение, как известно, существует и вне гипноза. Это есть фактор, играющий чрезвычайно большую роль в общественной жизни. Это есть мировой закон, на котором построены отношения людей друг к другу. Все наше воспитание, в сущности, есть не что иное, как ряд последовательных внушений, воспринятых в детстве. То, что подсунуто нам в детстве в форме воспитания, нередко впоследствии не может быть поколеблено никакими реформами, исходящими из разума. Каждый психически здоровый человек обладает известной долей внушаемости, т. е. способности подчиняться чужому влиянию: только у одного лица эта внушаемость развита больше, у другого — меньше. В бодрственном состоянии внушаемая идея встречает много сопротивлений со стороны личности субъекта, которому хотят привить эту идею; его психика занята массой других психических процессов, потому ей некогда браться не за свое дело, за чужие мысли. Но в состоянии гипноза это препятствие уничтожается.