Уилл Боуэн - Мир без жалоб [Прекрати ныть – и жизнь изменится] [litres]

– Они и понятия не имеют, что я лежу здесь и слушаю их. Но я их уже узнаю. И сама не знаю, как я научилась различать их по звуку клаксонов.

Человеку свойственно считать свои беды, но не радости. Если бы он подсчитывал их должным образом, то убедился бы, что ему даровано вдоволь счастья.

Чуть покраснев, она продолжила:

– Я сочиняю о них истории. Представляю себе, как они резвятся на берегу или играют в гольф. Если на улице дождь, я представляю, как они идут в аквариум или в супермаркет. По ночам они у меня ходят в парк развлечений или танцуют под звездами. Счастливые, – голос ее ослаб, словно она начала погружаться в сон. – До чего же счастливые… счастливые.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками клаксонов вдалеке.

Наконец я посмотрел на тренера. Он улыбнулся мне. Мы оба поднялись и вышли из комнаты. Молча прошли к двери, но уже на пороге у меня возник вопрос:

– Но ведь врачи давали ей шесть месяцев, верно?

– Верно, – по его улыбке я понял, что мой следующий вопрос ему уже известен.

– И вы сказали, что она уже была больна несколько месяцев на тот момент, когда вы установили знак.

– Ага.

– А я впервые увидел вашу табличку более года назад…

– Так точно, – сказал он, похлопав меня по плечу. А затем добавил: – Заходите к нам при случае еще.

Знак простоял еще с год, а потом вдруг исчез. «Должно быть, умерла, – подумал я с грустью. – Но по меньшей мере, она была счастлива и пережила любые прогнозы. То-то ее врачи были удивлены, наверное!»

Несколько дней спустя я снова ехал по шоссе 544 в сторону пляжа и впервые ощутил не радость, а грусть на этом участке дороги. До последнего момента я надеялся, что знак возобновили – возможно, грозовой ветер просто сдул хилую картонную табличку, – но знака действительно не было. Внутри стало сумрачно.

Я все думал об этой женщине, которая сумела собрать по крупицам счастье перед лицом боли и смерти. Я думал о том, сколь много людей имеют все, что нужно для радости, но все равно только и делают по жизни, что тоскуют и жалуются.

Неделю спустя я опять оказался на шоссе 544. Подъезжая к дамбе, я издалека увидел чудесную картину. Там, где прежде стояла хлипкая картонная табличка, теперь водрузили стационарный знак. Он был шесть футов шириной и четыре фута высотой [11] 1,8 м на 1,2 м. , с мигающими огоньками по периметру. С обеих сторон этого знака на желтом фоне огромными буквами была исполнена знакомая надпись: «ЕСЛИ ТЫ СЧАСТЛИВ, НАЖМИ НА КЛАКСОН!»

Со слезами на глазах я нажал на клаксон, сообщая тренеру и его жене о том, что еду мимо их рощицы. Я живо представил, как женщина произнесла с задумчивой улыбкой: «А вот и Уилл проехал!»

Благодаря поддержке любящего мужа эта замечательная женщина смогла сфокусировать свое внимание не на своей реальности (как ее описали специалисты в области медицины), а на счастье, которое бурлит вокруг. Тем самым она посрамила все медицинские прогнозы, получила возможность радоваться каждой минуте и привнесла немного света в жизни миллионов людей.

Какую же дивную жизнь я прожила! Жаль только, что я не поняла этого раньше.

Жизнь – это не то, где ты находишься, это направление, в котором ты движешься. И определяется оно тем, куда ты смотришь.

С первого своего вздоха мы движемся к могиле. Никто не знает, когда мы туда доберемся. Умереть – не трагедия. Трагедия – так и не начать жить. Не научиться радоваться тому, какие мы есть.

Мы склонны откладывать счастье на «потом». Мы станем счастливы тогда, когда решатся все наши проблемы. Но ведь все ваши проблемы исчезнут лишь в тот день, когда вы испустите свой последний вздох. А до тех пор всегда будут трудности и препятствия, чтобы вы могли снова и снова принимать решение – да-да, именно решение – в пользу того, чтобы быть счастливым.

Недавно, посещая Китай, я обедал вместе с представителями моего китайского издателя Beijing Bookey . Один из них рассказал мне старую китайскую притчу о вечно недовольной женщине.

Итак, жила-была женщина. И было у нее два сына. Один зарабатывал на хлеб торговлей зонтиками, а другой продавал соль.

Каждое утро после пробуждения женщина выглядывала в окно. Если на улице было солнечно, она жаловалась: «Какой ужас! В такую погоду никто не станет покупать зонтики у моего сыночка».

Если же за окном шел дождь, она причитала: «Горе-то какое! Никто не пойдет за солью в такую погоду!»

После многих лет уныния она, наконец, пришла к буддистскому монаху и спросила, что ей делать, чтобы обрести счастье. Он дал ей простой, но мудрый совет:

– Измени свое восприятие происходящего. Когда идет дождь, благодари небеса за то, что сегодня будет спрос на зонтики. А когда светит солнце, радуйся, что люди пойдут за солью.

Женщина вняла совету монаха, и жизнь сразу же наладилась. Она всего лишь изменила свой взгляд на вещи, но взгляд – самое главное. Изменив точку зрения на мир, мы замечаем много нового, а также видим старые вещи в новом свете. Хроническая склонность к жалобам заставляет нас фокусироваться на плохом. Освобождение от жалоб помогает увидеть, что есть много причин для радости.

Некоторые люди считают, что счастье – результат самообмана. Но и несчастье тоже – результат самообмана. Австро-британский философ Людвиг Витгенштейн писал: «Мир счастливого человека отличается от мира несчастного».

Жизнь – иллюзия. Наше мировосприятие – галлюцинация. Выберите же ту галлюцинацию, которая даст вам единственную в мире значимую вещь – счастье.

Существует несколько видов рыб под общим названием «слепая пещерная рыба». Большинство из них обитают в США, в районе известковых пещер в дельте Миссисипи. Слепая пещерная рыба вырастает до пяти дюймов в длину, почти лишена пигментации и не имеет глаз. Задумавшись о том, как возникли эти существа, ученые пришли к выводу, что когда-то давным-давно в пещерах произошел обвал и в замкнутых подземных водоемах оказалась заперта популяция совершенно обычных рыб. В полной тьме рыбам просто не нужно было зрение – и со временем они адаптировались к таким условиям. В результате они и теперь прекрасно обходятся без света.

Поскольку из поколения в поколение у этих рыб не было потребности защищаться от солнечных лучей, пигментация была утрачена. То же самое касается и зрения: глаза атрофировались за ненадобностью, а затем и исчезли совсем.