Айра Чейлефф - Осознанное неподчинение [litres]

«В прошлом августе учительница из Аризоны примотала второклассницу к стулу изолентой, потому что та слишком часто ходила точить карандаш».

В выводах доклада приводится статистика: в 2009–2010 гг. по крайней мере 66 000 учеников подверглись изоляции от других детей или связыванию. Другие источники указывают, что в последующие годы количество случаев применения этих мер достигло четверти миллиона! В федеральных законах вопрос связывания и изоляции учеников в школах не прописан, и в разных учебных учреждениях на него смотрят по-разному. Все оставалось на усмотрение местных властей, пока недавно эти меры все же не запретили применять – за исключением крайних случаев, когда требуется предотвратить нанесение физического вреда учащемуся или окружающим.

Марси была очень преданным педагогом, и, к счастью, произошедшее не отразилось в ее личном деле. Она поступила на работу в другую школу, вынеся крайне важные выводы. Ее молчание, когда она пыталась избежать негативных социальных последствий, сделало ее соучастницей в действиях коллеги. Реакция директора может показаться несправедливой, ведь он наказал Марси настолько же строго, как и учительницу, которая действительно привязала ученика к стулу и держала его так весь урок. Возможно, директор действовал более сурово, чем требовалось, но все же донес до нее мысль о том, что ответственность за вредоносное поведение несут все авторитетные фигуры, которые о нем узнают; и именно они должны остановить происходящее, а не оставлять ситуацию на откуп тем, кто по служебному положению выше их.

Марси могла попросить Мишель выйти на минутку и обсудить с ней этот вопрос в коридоре, где дети их не услышат. Не компрометировать другую авторитетную фигуру перед аудиторией – хороший метод. Если бы этого оказалось недостаточно, чтобы убедить Мишель прекратить нежелательное поведение, нужно было высказаться публично, как бы это ни было неудобно.

Существует много публикаций о травле в школах, в Сети и на работе. Авторы большинства статей утверждают, что нельзя попустительствовать задирам и нужно поддерживать жертв, помогая им противостоять травле. Лишь немногие привлекают внимание к третьему участнику травли – наблюдателю, хотя, к счастью, эта ситуация меняется. Наблюдатель присутствует при травле, но не является непосредственной мишенью травматического поведения. А значит, у него больше психологических ресурсов, чтобы отреагировать на происходящее. Авторы, которые пишут о роли наблюдателя, отмечают, что именно он способен наиболее эффективно противостоять разрушительному поведению [16] Ronald E. Riggio, Ira Chaleff, Jean Lipman-Blumen, eds.,The Art of Followership: How Great Followers Create Great Leaders and Organizations (San Francisco: Jossey-Bass, 2008); а также работы Барбары Колорозо о травле и геноциде. .

Например, Барбара Колорозо справедливо отмечает, что, когда государство обращается к геноциду, в действие приводятся те же механизмы – это касается и нацистской Германии, и других режимов, истреблявших отдельные группы людей. Именно молчание большинства – наблюдателей – позволяет преступлению совершиться.

Хотя травлю на рабочем месте иногда затевают люди, находящиеся в позиции власти, так бывает не часто; школьные и интернет-хулиганы – определенно не авторитетные фигуры. Тем не менее своими запугиваниями они имитируют легитимность, которая вынуждает других подчиняться их указаниям и участвовать в травле. Это серьезная проблема для педагогов и родителей, а также руководителей отделов кадров. Что можно предпринять, чтобы разрушить авторитет агрессоров?

Милгрэм провел вариацию эксперимента, в которой показал, как коллеги или наблюдатели могут запустить осознанное неподчинение. Позже исследования травли подтвердили сформулированные принципы.

Милгрэм посадил наивного испытуемого между двумя другими «учителями». Фактически они тоже были в этом эксперименте «сообщниками», которым дали определенные роли. «Учитель 1» (сообщник 1) должен был зачитывать пары слов ученику. «Учитель 2» (сообщник 2) сообщал, верно ли тот ответил. «Учитель 3» (наивный испытуемый) нажимал на переключатель, чтобы подать ток.

Дойдя до 150 В, «учитель 1» отказывался продолжать, вставал из-за стола и садился в другой части комнаты, несмотря на требование «экспериментатора» продолжать эксперимент. Наивному испытуемому велели взять на себя роль этого человека: зачитывать вопросы, продолжая при этом бить ученика током. 32 % испытуемых отказывались продолжать еще до 195 В. Перед разрядом 210 В второй сообщник, «учитель 2», тоже отказывался. Он пересаживался на другой стул, говоря, что готов ответить на вопросы «экспериментатора», но не будет больше участвовать в эксперименте. Еще 30 % испытуемых тут же отказывались продолжать. Только 10 % доходили до 450 В. 90 % устояли перед уговорами со стороны авторитетного лица довести эксперимент до конца!

Милгрэм считает, что эта вариация эксперимента позволяет сформулировать наиболее эффективные средства снижения повинуемости в ситуации неверных указаний со стороны представителей власти. Он выделяет три основных условия неподчинения:

1. У большинства из нас есть внутренние стандарты поведения; когда один или несколько человек восстают против приказа, который нарушает эти стандарты, сопротивление становится нормой.

2. Если мы видим, как другие занимают твердую позицию и не подвергаются за это несправедливому наказанию, мы пересматриваем риски неподчинения для себя.

3. Когда другие отказываются участвовать в пагубных действиях, мы сознаем, что, если продолжим подчиняться, группа может в итоге наказать нас.

Конечно, далеко не всегда все так однозначно. Вдруг людей, которые не подчинились первыми, накажут? Эту тактику часто применяют те, кто пытается удержать власть силой. Именно поэтому важнее всего, как поступит второй или третий сопротивляющийся. Их поддержка помогает остальным по-новому оценить риски. Вместо того чтобы приписывать перевес власти формальному или псевдоавторитету, мы начинаем прислушиваться к социальным нормам, к тому, что интуитивно считаем правильным. Авторитет теряет статус, а его приказы – силу.

Мы полагаем, конечно, что социальные нормы, которые заменяют власть авторитета, поддерживают общечеловеческие ценности. В противном случае – а история репрессий говорит нам, что такое тоже случается нередко, – потребуется осознанное неподчинение, поиск собственного пути, не зависящего от авторитетов или принятых норм. Главным ориентиром для нас должен стать внутренний компас, указывающий нам, как правильно поступить. Людям нелегко обращать на него больше внимания, чем на социальное давление. В следующих главах мы рассмотрим, что для этого нужно.