Тара Брах - Радикальное принятие. Как исцелить психологическую травму и посмотреть на свою жизнь взглядом Будды

То же самое происходило и вне работы. Рэнди звал ее присоединиться к нему на ужинах с друзьями, пойти потанцевать или сходить с ним в церковь, но обычно она отказывалась. Часто он оставался с ней дома, но, когда он уходил один, страх принимал другую форму. Должно было случиться что-то неожиданное: утомленный ее поведением Рэнди должен был вернуться домой и сказать, что он ее больше не любит; или он должен был погибнуть в аварии. Когда Рэнди все же возвращался домой, преданно и вовремя, и пытался обнять ее, Барбара цепенела. Внутренний голос говорил ей: «Он просто притворяется, что ему есть до тебя дело». Она не могла сказать ему, какой уязвимой и испуганной себя чувствовала, – безопаснее было защитить себя, храня молчание.

Когда мы находимся в трансе страха, остальной мир тускнеет и становится лишь фоном. Как объектив на камере, наше внимание сужается и фокусируется исключительно на первом плане наших полных страха историй и наших усилиях почувствовать себя в большей безопасности. Мы можем обедать с другом или говорить с коллегой по работе, но их заботы и успехи остаются вне поля того, что действительно важно для нас. Скорее мы оцениваем их только с точки зрения влияния на наш уровень страха. Есть ли у них что предложить нам – заверения, утешение, компанию, – что-то, что может принести нам облегчение? Заставляют ли они нас чувствовать себя хуже? Видят ли они, что мы боимся? Безопасно ли нам с ними? Мы живем в своем маленьком мирке, и он – в опасности.

Поскольку мы реагируем и на прошлую боль тоже, наши реакции непропорциональны происходящему в настоящий момент. Когда кто-то выражает свое недовольство нами и делает критические замечания, нас отбрасывает в прошлое, и мы теряем доступ к взрослому восприятию. Мы чувствуем себя беспомощным ребенком, одиноким и испуганным. Например, мы потеряли свой кошелек или опаздываем на встречу, и нам кажется, что это конец света. Наша чрезмерная реакция становится для нас еще одним унижением. Последнее, чего нам хотелось бы, это чтобы другие знали, как сильно наша жизнь опустошена теми псами из подвала. Если другие видят, что мы испуганы, мы боимся, что это сделает нас непривлекательными в их глазах, – мы будем вызывать у них жалость, а не уважение и желание дружить. Но когда мы притворяемся, что с нами все в порядке, мы еще больше погружаемся в чувство отчужденности, одиночества и грозящей опасности.

Так как транс страха возникает из-за того, что мы чувствуем себя отрезанными от других, на фундаментальном уровне мы продолжаем чувствовать себя незащищенными, пока не встретим в окружающих хотя бы часть той любви и понимания, которые нам были так нужны в детстве. Первый шаг в обретении чувства безопасности – это обнаружить свое единство с другими. Когда мы поверим в реальность сопричастности, страх начнет ослаблять свою мертвую хватку.

В одну из наших первых встреч Барбара рассказала мне, что раньше часто пела, когда была рядом с Рэнди, и ему это очень нравилось. В машине они часто включали радиостанцию с классическим роком и пели вместе. Но недавно произошла ситуация, которая заставила ее молчать в его присутствии. Однажды утром Рэнди сидел за столом и занимался их налоговыми декларациями, а Барбара убирала кухню.

Она включила музыку и пела одна. Возможно, это было немного громко, но неожиданно она услышала, как Рэнди перекрикивая музыку, громко сказал: «Барбара! Не могла бы ты выключить музыку, чтобы я смог сосредоточиться?» Ей показалось, что ей в грудь вонзили нож. Она выключила музыку и вышла из комнаты. Рэнди пошел за ней, спрашивая: «Что не так я сделал на этот раз?» Но Барара, не отвечая, ушла в спальню и закрылась там.

Рассказав мне это, Барбара начала плакать. То, что Рэнди попросил ее выключить музыку, не должно было ее испугать, но испугало. Эта ситуация напомнила ей о случае из детства. Когда ей исполнилось двенадцать лет, мать записала ее на занятия джазовыми танцами. Барбара включала в гостиной музыку и часами упражнялась. Однажды в субботу музыка внезапно прекратилась, и злой голос отца вывел ее из мечтательности. Разве она не понимала, что беспокоит его? Ей или надо научиться внимательности, или пусть убирается из дома. Она стояла, обомлев, а потом ушла в свою комнату. Когда это случилось во второй раз, она бросила танцы. Рэнди совсем не был похож на ее отца, но она снова почувствовала, как ее осадили. Возможно, она прекратит петь, как она прекратила танцевать.

Я спросила Барбару, может ли она почувствовать в своем теле тот страх, который она испытала утром с Рэнди. Она сказала, что ее горло сжалось, а сердце громко бьется. «Чего этот страх хочет от тебя, Барбара? Что ему нужно от тебя?» Она закрыла глаза и через минуту ответила: «Мой страх хочет знать, что все в порядке, если он здесь». Я мягко спросила ее: «Так… ты не против, что твой страх сейчас здесь?» Когда она кивнула, я предложила ей передать это ее страху.

Некоторое время Барбара сидела тихо. Она сделала несколько медленных, глубоких вдохов, и я видела, как расслабляются ее плечи вместе с выдохами. «Как только я сообщила ему: «Я принимаю тебя» страх немного сдулся… как воздушный шар». «Хорошо, держись этого. Спроси свой страх, чего он боится?» Барбара сделала паузу, потом ответила безжизненным голосом: «Что я не заслуживаю Рэнди. Что он слишком хорош для меня». Я посоветовала ей отметить это как еще одну мысль, и напомнила, что мысли – это вовсе не истина.

Мы с Барбарой все еще исследовали, как она могла бы наилучшим образом использовать медитацию, чтобы встретиться со своим страхом, а не быть поглощенной им. Я спросила ее, будет ли ей комфортно сделать практику осознанности вместе. Когда она замечала бы свои переживания, она могла бы произносить вслух то, что осознавала, и время от времени я могла бы задавать вопросы, чтобы усилить ее внимание.

Когда кто-то прикрывает меня со спины, я чувствую себя достаточно защищенной, чтобы заглянуть в лицо страху.

Поддерживаемая моим присутствием, Барбара стала наблюдать за своим непроработанным страхом, который контролировал ее жизнь. Почувствовав страх в теле, она заметила, что ее горло сжалось, а голос стал высоким и тонким. Она осознала мысли, которые непрестанно предсказывали, что может случиться плохого. Барбара также заметила, что вместе с этими мыслями в теле появлялось щемящее чувство и настроение поражения и безнадежности. Иногда возникали образы или мысли, которые были настолько пугающими, что мы прерывали практику осознанности и просто говорили. В эти моменты Барбара смотрела в пол. Когда я упомянула об этом, она признала, что ей тяжело смотреть мне в глаза, пока она чувствует себя такой испуганной.