Тара Брах - Радикальное принятие. Как исцелить психологическую травму и посмотреть на свою жизнь взглядом Будды

Несколько человек сказали Анне, что они уважают ее за смелость. Одна женщина заметила, что тоже чувствовала себя некомфортно во время утреннего обмена мнениями. Ничего страшного не случилось, но все происходило не очень дружелюбно. Мужчина, сидевший рядом с ней, согласился – он ожидал, что поездка будет не столько деловым турне, сколько возможностью лучше узнать друг друга и, может быть, создать что-то новое вместе.

Слушая других, Анна чувствовала, как ее броня тает. Голова больше не раскалывалась на части. Анна ощущала лишь легкую пульсацию, на сердце полегчало. Следующие пару часов группа, оставив в стороне деловые вопросы, говорила о страхах и трудностях, радостях и удовлетворении от того, что они делятся музыкой. К концу дня поездка в турне уже не ставилась под вопрос. Несколько человек вызвались стать организаторами, и все в группе чувствовали себя ближе друг к другу. Все испытывали радостное волнение. К удивлению Анны, вместо ощущения отверженности, она тоже чувствовала себя ближе почти ко всем. Нота человеческой уязвимости, которую добавила Анна, сделала звучание хора более богатым и проникновенным.

Когда мы раскрываем перед всеми свой страх или боль, мы фактически даем другим разрешение быть более настоящими. К счастью для Анны, именно это и произошло. Важно чувствовать, когда другие из-за своего гнева или заблуждения не могут понять нас или ответить так же открыто. Когда мы показываем свою уязвимость, мы всегда рискуем, и иногда нас могут ранить. Но мы должны понимать, что самая большая боль, настоящее страдание – это оставаться в броне и чувствовать отчужденность. Пусть для того, чтобы быть уязвимым, требуется храбрость, награда сладка: мы открываем сочувствие и подлинную близость в наших отношениях с другими.

В одной из своих книг Энтони Де Мелло, священник-иезуит, рассказывает о том, как переживание радикального принятия изменило его жизнь. Он пишет, что годами был неврастеником, «тревожным, подавленным и эгоистичным». Как и многие из нас, он вовлекался в один проект за другим ради самоутверждения, и, когда что-то не получалось, был на грани отчаяния. Особенно болезненно он воспринимал то, что даже его друзья признавали, что ему необходимо измениться и регулярно побуждали его стать менее поглощенным собой.

Его мир изменился, когда друг однажды сказал ему: «Не меняйся. Я люблю тебя таким, какой ты есть». Поток этих слов в его сердце и уме был подобен молитве: «Не меняйся. Не меняйся. Не меняйся… Я люблю тебя таким, какой ты есть». Парадоксальным образом, только когда он получил разрешение не меняться, он почувствовал себя свободным это сделать. Отец Де Мелло говорит, что он расслабился и открылся чувству жизни, которое было заблокировано в нем много лет.

Когда другие принимают нас такими, какие мы есть, это не значит, что им нравится все, что мы делаем. Это не значит, что они будут пассивно наблюдать за тем, как мы вредим себе или другим. Если нам повезет, то наши друзья или члены семьи вмешаются, когда мы пристрастимся к алкоголю или начнем проигрывать в игровых автоматах всю зарплату. Они скажут нам, если мы заденем их чувства. И, если нам повезет еще больше, они дадут нам ясно понять, что в любом случае будут любить нас, и что они принимают то заблуждение, посредством которого мы выражаем свою боль.

Любящее принятие в сочетании с откровенностью – это основные компоненты того, что наркологи называют «интервенцией». Моя мать, Нэнси Брас, которая десятилетиями работала в области реабилитации зависимостей, описывает интервенцию как сеанс «в котором тщательно обученные созависимые выступают против алкоголика или наркомана в любящей, неосуждающей манере». И хотя такой подход предполагает конфронтацию, она пишет, что «наркологи отбросили старое утверждение о том, что необходимо дождаться, пока ваш клиент будет «готов», и только тогда вводить его в программу двенадцати шагов. Слишком многие умерли до того, как стали «готовы», и их семьи были «готовы» убить их прежде, чем они окончательно опустятся на дно.

Когда зависимость разрушает жизнь члена вашей семьи, друзей или коллег по работе, можно устроить такой сеанс. Заранее бронируется место, чтобы (как все надеются) зависимый мог сразу после сеанса приступить к программе реабилитации. Одна из любимых историй моей мамы об интервенции – хороший пример силы радикального принятия. Она пишет:

Любящее принятие в сочетании с откровенностью – это основные компоненты того, что наркологи называют «интервенцией».

«Я не думаю, что Гарри когда-нибудь сам бы пришел к этой заранее зарезервированной для него кровати. Его повторяющиеся приступы переедания уже проявлялись маленькими венами на его щеках и глазах, в его излишнем весе. Его поведение стало напыщенным и непредсказуемым, и он находился на грани увольнения.

Я беспокоилась о том, насколько участники сеанса – его жена, два сына и пожилой отец, смогут быть «любящими и не осуждающими», когда каждый из них был так зол на него. Они были полны обид: сыновья, которые не могли привести домой друзей, потому что от отца можно было ожидать всего; жена, которая потеряла партнера, на заботу которого могла бы рассчитывать; отец, который почти никогда не видел своего единственного сына. Я боялась, что они просто проклянут его вместо того, чтобы рассказать ему о своей любви.

Я ошибалась. Гарри вошел в комнату, и, как он позже рассказал мне, посмотрел на лица тех, кого любил больше всех в мире. Они все смотрели на него, они были здесь для него. Что-то произошло с атмосферой в комнате, сказал он, казалось, она пульсировала. После того как он опустился на стул, я предложила Марж, его жене, начать. Но вместо того, чтобы говорить о его отсутствии, о невыполненных обязательствах, она просто встала и поцеловала его. «Спасибо, что пришел, Гарри», – сказала она. Потом, к моему удивлению, все, даже мальчики, встали и обняли его. На это было тяжело смотреть, мы все были в слезах. После этого его семья все же сказала то, что должна была. Гарри слушал. Потом он занял ту койку, что была забронирована для него. Это произошло пятнадцать лет назад и, насколько я знаю, Гарри до сих пор участвует в программе двенадцати шагов и по-прежнему осознает, что реакция семьи – любовь, принятие и высказывание истины – возможно, спасла его жизнь.

Я всегда поражаюсь, когда наблюдаю за силой радикального принятия. Я видела людей, которые годами носили в себе постыдные секреты, а потом присоединялись к группе двенадцати шагов или к группам духовных друзей (которые я опишу ниже) и тут же испытывали глубокое облегчение. Они осознавали, что они – такие же люди, как и другие. Несовершенные, но все же достойные любви. Они могли сделать глубокий вдох и начать все заново. Я видела, как после нескольких месяцев практики любящего принятия в группе одна из моих клиенток стала способна на близость с партнером так, как раньше это казалось немыслимым. Я видела, как люди меняли карьеры и начинали заниматься тем, что действительно вдохновляло их, только потому что они ощутили принятие. Радикальное принятие будто открывает дверь нашей клетки и приглашает свободно передвигаться по миру.