Мария-Луиза Франц - “Золотой осел Апулея

В этой истории осёл впервые приближается к человеческому. На короткое время в спальне он ведет себя как человек. Интересно, что люди вокруг воспринимают человечность как безумие. Тому есть параллель в аналитическом процессе, ведь если пациент начинает вести себя здраво, иногда близкие решают, что он еще более ненормальный, чем обычно, и изо всех сил пытаются вернуть его к болезни. Возвращение к нормальности шокирует окружающих. Для обычной группы всегда трудно вернуть проекцию болезни, которая до того была наброшена на «другого». Если человек становится нормальным, равновесие группы нарушается. Потому в группе есть бессознательная склонность предотвратить исцеление больного.

Однажды у меня был печальный опыт во время посещения большой клиники в Соединенных Штатах. Аналитик нашей группы выбрал несколько пациентов для персонального анализа. Среди них была пятнадцатилетняя девушка, изнасилованная отцом-пьяницей и оказавшаяся в больнице с диагнозом «шизофрения». Она была кататоником. Аналитик занимался с ней и добился определенного улучшения. Почувствовав себя лучше, она пошла на кухню и украла большой шоколадный торт. Но не съела его сама, а отнесла в детское отделение и там разделила, устроив настоящий праздник, так что все были перемазаны шоколадом. И тут появилась старшая сестра, с яростью заявившая, что девушке нужно снова заткнуться, что она совсем чокнутая, что психотерапия ей только во вред, её нужно изолировать и лечить электрошоком, и так далее. Это был впечатляющий пример неудержимого анимуса. Однако доктор сказал: «Разве вы не видите, что это улучшение, что она испытывает чувства к другим детям, устанавливает с ними контакт?» Но во владениях медсестры появился беспорядок, и она решила, что девушка совсем сошла с ума, и нуждается в лечении электрошоком. Когда люди, идущие к выздоровлению, попадают в переходную стадию, в которой не находят себе места в обществе, потому что они ни больные, ни нормально адаптированные, окружающие раздражаются, ведь им не нравятся изменения. Здесь осёл становится почти человеком, и это истолковывают как «бешенство».

За этим следует история о плотнике, который неожиданно возвращается домой и обнаруживает жену с любовником. Она прячет его в бочку и ругает мужа за то, что он шатается без дела, пока она трудится, не покладая рук. Но он говорит, что, наоборот, был очень занят, ему удалось выручить немного денег за продажу бочки, которая только зря занимает место. А жена отвечает, что ей удалось продать бочку за еще большие деньги. «Тот, кто хочет её купить, уже залез внутрь проверить». Тут показывается любовник и говорит, что бочка грязная, так что не определить, лопнула она или нет, и мужу лучше принести огня. Ничего не подозревающий супруг приносит лампу и говорит, что сам вымоет бочку, и принимается за дело, пока эти двое, спрятавшись за бочкой, продолжают заниматься любовью.

В этой истории нет ни магических, ни сверхъестественных элементов, это простая история измены. Тогда как раньше истории выше горизонтальной линии сознания на нашей диаграмме были реалистичными, а те, что ниже, нуминозными, теперь они банальные, а в сознательной жизни Луция присутствует дурной род экстаза. Это типично, когда у человека неверные отношения с божественным: эго отравлено ложным экстазом, и бессознательное становится все более и более банальным. Анима, которая должна быть посредником с более глубокими уровнями души, больше не выполняет свою функцию. Брак не работает, и эта измена становится не более, чем сексуальным отвлечением, без всякого чувства или любви. Анима впала в состояние морального безразличия.

Позже жрецов сирийской богини ловят и обвиняют в воровстве. Осла снова продают, на этот раз мельнику, на чьей мельнице он должен теперь работать. Описание мельницы проливает свет на социальное положение того времени. Луций видит несчастных рабов, таскающих мешки, в ужасном состоянии, и других, головы которых мечены каленым железом. Лица некоторых черны от дыма, другие покрыты ранами. Лошади старые и слабые, все в шрамах. Они постоянно кашляют, бока ободраны упряжью, а ребра сломаны от побоев. Ужасающее зрелище, и Луций скорбит о своем поведении в прошлом. Его единственное утешение в такой ситуации в том, что он может слышать и понимать все происходящее, так как никто не подозревает, что он может оказаться человеком. Он вспоминает, как Гомер воспевает человека «приобретшего полноту добродетели в путешествиях по многим странам и в изучении разных народов», и благословляет свой ослиный облик за этим необычайные переживания.

Восхищаясь монументами Греции и Рима и слушая, как гид описывает величие цивилизации того времени, следует помнить, что эти культуры были цветами на болоте. Тому есть поразительная аналогия в нашей цивилизации, когда небольшая группа людей стремится к интеллектуальному и моральному развитию, а массы остаются безразличными. Со временем неразвитое смывает все, что было построено. В сущности, это проблема подчиненной функции [100] В типологии Юнга эго-сознание обладает четырьмя функциями: мышлением и чувством, интуицией и ощущением, каждая пара противоположна другой. «Подчиненная» функция — это, в сущности, недифференцированная функция. . Если люди вместо того, чтобы заниматься и без того развитой основной функцией, индивидуально займутся иными частями личности и разовьют их до известного уровня, то такого раскола не произойдет — ни индивидуально, ни коллективно. Сейчас мы сталкиваемся с таким же расколом внутри и снаружи. Он заметен в чудовищной картине социального эгоизма, который угрожает нашей культуре.

Естественно, в античности были исключения, люди, сострадавшие рабам, такие как Сенека, философ-стоик, но большинство других философов закрывало глаза на тот факт, что множество людей были рабами, жившими в ужасающих условиях. Сенека учил, что с рабами нужно обращаться как можно более гуманно, причем ради собственной выгоды, потому что нельзя наслаждаться едой, которую приготовил несчастный голодный раб! Однако, такие идеи не затронули большинство римлян, и потому Римская империя, как указывал Юнг, была наполнена странной меланхолией, которая в действительности была стремлением рабов к освобождению. Высшие классы (примером тому служат Гораций и его друг Меценат) была глубоко подавлены, но не знали, почему. Затем явилась христианская весть, которая дала «новый» символический смысл жизни. Мы снова в том же состоянии, что и римская империя; мы снова должны пожертвовать интеллектуальными и техническими достижениями, чтобы исцелить внешний и внутренний психический раскол, угрожающий нас уничтожить, потому что иначе темное болото психологии толпы поглотит культурный цветок, распустившийся на нём.