Сергей Белорусов - Прорываясь к сути страдания

СТРАННИК: Ну, мне все время страшно. Когда выступаю, волнуюсь, а бывают истерики, не могу расслабиться, Постоянно в окружении других людей мысли — а что они обо мне думают. Иногда встречаюсь с друзьями, но их у меня мало. Отдыхаю — только с родителями. Да, было у меня два романа. Первый — лет 10 назад, но тогда парень меня обманул, за моей спиной встречался с моей подругой. С тех пор я ни одному мужчине не верю. И, наверное их боюсь. Еще у меня страх, что мужчина отвергнет меня, увидев с утра без косметики, ведь у меня еще прыщики подростковые бывают. Второй, полгода назад закончился. Мы несколько месяцев встречались, но когда мне стало ясно, что у него серьезные намерения, он сразу стал меня раздражать — шарканием при ходьбе, манерой разговора, как он сморкается наконец… Я к чему то придралась и порвала с ним…

СПУТНИК: Знаешь, мне кажется что все твои страхи — от недоверия, а недоверие — от стремления само-сохраниться. Причем в наиболее приемлемом для тебя внешнем виде.

СТРАННИК: Да-да, так и есть. Знаете, я еще очень боюсь смерти. И старости. Старости — даже больше. Я вижу для себя жизни после сорока лет. И детей у меня, наверное не будет. Я сама неготова. Я чувствую себя на 18 лет. Последние выходные я каталась на роликах. Через две недели я лечу с мамой и папой в Турцию, как в прошлом году. Так мне как то спокойнее.

СПУТНИК: Это иллюзия спокойствия. Оставаясь дочкой и отказываясь от само-стоятельности и само-стояния ты расплачиваешься тревогой за то, как тебя воспримут. Это валюта, которую ты платишь за иллюзии. За свой стиль жизни. И есть два пути получения помощи. Попробуем первый?

СТРАННИК (со скептичной улыбкой): Вы хотите чтобы я стала жить одна и вскоре вышла замуж?

СПУТНИК: Нет. Не так радикально, но зато немедленно. Я хочу, чтобы ты подошла к умывальнику и смыла всю косметику. И так отправилась домой без мамы. Всего лишь. Для начала.

СТРАННИК: Это невозможно, доктор. Только не это. Я даже на пляж не выхожу не подведя глаза. Я даже на велосипед не сажусь не наложив тональника. Я даже до магазина не выйду, не проведя двадцать минут перед зеркалом. Я каждое утро встаю на 40 минут раньше, чтобы к тому времени как все проснутся, не появиться перед близкими аккуратной.

СПУТНИК: Твой выбор. Только тогда будь готова к расплате за перпендикулярность своего бытия природе и цивилизации. Это либо тревога, либо прием психотропных средств, купирующих ее в известной степени, что тоже для организма небезвредно.

СТРАННИК: Пусть так, доктор. Выписывайте! А мне к вам еще приходить?

СПУТНИК: А это, как захочется. А не как мама скажет. Захочешь работать над собой, порой трудно ломая себя, но исходя из очевидности здравого смысла — you are welcome… Потребуются еще таблетки — тоже не закрою двери. А просто для жалоб без готовности измениться — ну тут, пожалуй, побереги мое время и свои деньги. И погугли пожалуйста в Интернете динамику, что ждет людей по возрастам при синдроме Питера Пэна…:-)

СТРАННИК: Да, уже ко многим тут врачам обращалась. Вот ночью бывает, как подбросит меня на постели среди сна и вливается в меня ну прямо адский холод. Вся дрожу, зуб на зуб не попадает. И страх. И ступор. И, главное, в комнате то тепло, а извнутри, все в ледяном оцепенении. Через полчаса отпускает. А еще головные боли бывают, и такие адские — словно яркая электрическая дуга между глазом и ухом пульсирует»

СПУТНИК: Это жалобы. А про жизнь что скажете?

СТРАННИК: Пятнадцать лет назад погиб муж. Геройски. Я им до сих пор горжусь, с ним никто не сравнится. Вот я и на мужчин смотреть не могу. Только работаю. А муж словно постоянно смотрит на меня откуда то сверху и словно подсказывает что мне делать, а порой и наяву словно где то в углу его очертания вижу».

СПУТНИК: Так, несчастливость понял. А радости то в жизни какие?

СТРАННИК: А ведь совсем никаких радостей нет доктор. Сама я из Хабаровска, там мама осталась и могила мужа. Вот и работаю семь дней в неделю без выходных. Вечером в 11 домой прихожу и спать. Две недели отпуска — домой к маме, там плачем вместе. Ну совсем ничего в жизни хорошего нет. Так и задумаешься порой — а зачем такая жизнь, может лучше что с собой сделать, чтобы разом все прекратить? Или в монастырь уйти, часто думаю?

СПУТНИК: А что, в монастырь, говоришь? Ты чего, церковная что ли девочка?

СТРАННИК: Ну да, иногда даже исповедаюсь и причащаюсь

СПУТНИК: Странно, что не то что в монастырь, а что тебя из храма то не гонят, анафемы не накладывают..

СТРАННИК: А что не так?

СПУТНИК: Да ты хуже Иуды…:-) Уж прости, что я так прямо с тобой, по русски, по православному…:-) Ведь бОльшего греха, чем Божий мир проклинать не придумано еще. Иуда то по корысти пал, а ты ведь по злобе. Ты ж на весь мир, на родных, на Бога прям обижена, что чуть не нож точишь, ах как с тобой несправедливо обошлись — мужа в 22 отняли и заменить его некем. Все блин неправы. От всех уйду. Повешусь или в монашки. Ну рассуди, если ты веришь не фарисейски, — Богу такой выбор от тебя понятен и приятен? Кощунка ты. Вот с тобой нечистый и играет, по ночам то холодом будя…:-)

СТРАННИК: Ой, как встряхнули вы меня. Да, еще ем я. Много. Вот в чем радость одна. Навернешь бывает пачку пельменей зАраз, вроде и отпускает.

СПУТНИК: А вот за это спасибо. Это мы сдвинулись. Наконец сама в себе грех увидела. Пока невинный — обжорство, но это начало. Вот когда откроется в тебе, что ты, дуреха, своей обидой себя же и растравляешь, мир Божий свои безлюбием делаешь холоднее, всех вокруг жирным своим видом пугаешь, являешь собой вернейшее средство отвращения людей от Церкви, ведь рассуди, пообщавшись с тобой разве кто захочет стать христианином, чтоб на тебя быть похожей? В общем по крупному рискуешь ты, девочка, не только гадко еще оставшиеся полжизни провести, но и душу вконец загубишь, растворишь ее серной кислотой обиды. Удумала тоже — монастырь. Туда надо от такого счастья идти, которому мира мало, когда на преображение себя и других радостная отвага тебя переполняет.

СТРАННИК: А куда тогда идти. Я вот думала в Институт питания, хоть вес сброшу.

СПУТНИК: Вот и умница. Растешь на глазах. Сначала сделайся красивой и счастливой, а главное, чтоб не лицемерить Богу в благодарственных молитвах, а то бормочешь в молитвах «Слава Богу» а сама под тем подписаться не можешь. Значит сначала будь пригодна миру, а потом уж выбор — либо замуж либо в обитель. Но чтоб именно это был выбор, а не безысходность. Сумеешь?

СТРАННИК: А можно еще к вам придти? Со мной так никто не говорил. все жалели. А наверно, мне не этого надо.

СПУТНИК: Пинка тебе хорошего надо в некогда красивый, а ныне безобразный зад…:-) Подтверди серьезность намерений — придешь ко мне как три кило скинешь, продолжим душу твою от обиды отстирывать…:-)