Мария-Луиза Франц - Архетипическое измерение психики

Возвращение арабами Западу языческих духовных традиций вызвало переоценку природы и — в эпоху Ренессанса — всего мира. Это привело — если не вдаваться в детали, так как эти темы широко обсуждаются в наши дни, — к полностью мирской ориентации современных естественных наук, равно как и к рационализму Просвещения. Хотя рационализм сначала использовался Церковью против тех, чьи убеждения расходились с её собственными, сейчас он бросает тень сомнения на её же вероучение. Национал-социализм и коммунизм были большими движениями, которые сделали очевидным (и продолжают делать) распад христианских ценностей у большого количества людей. Однако с точки зрения Юнга в коллективном бессознательном сегодня присутствует явная тенденция к пониманию слишком сильно разделившихся полярностей добра и зла в их человеческой психологической относительности и к новому их объединению в целостном образе Бога. Это объединение, однако, может произойти только при помощи посредника, которым, согласно Юнгу, является доселе пренебрегаемый феминный принцип. Основная критика Юнга в отношении религии Ветхого завета — как, впрочем, и современного протестантизма — состоит в том, что это абсолютно маскулинные религии. Тенденция ассоциировать женщину со злом постоянно проявлялась, начиная с ведущей роли Евы в первородном грехе. Призвание пророка и жречество недоступно для неё. Даже сегодня в ортодоксальных синагогах женщина не может пожимать руку рабби, а участвовать в службах ей разрешено только из-за специальной решётки! В относительно поздних мудрых книгах Ветхого Завета наконец-то появляется женская фигура, персонифицированная «Премудрость Божия», которая славится как языческое дерево и богиня плодородия: «я возвысилась как кедр Ливанский и как кипарисовое дерево в горах Ермонских. <���…> Я — мать чистой любви: <���…> отдана всем моим детям» (Екклесиаст 24:13).

Между прочим, фигура Sapientia Dei интерпретируется в том числе как анима Христа, как феминный элемент в его символизме. В Средние Века она также рассматривалась как некоторая разновидность мировой души, которая связывает воедино все вещи. И, что немаловажно, с точки зрения Католической Церкви она — прообраз Девы Марии. И конечно не является совпадением то, что именно в Эфесе Деве Марии был дан статус «Богородицы» [5] В Эфесе произошёл Третий Вселенский Собор в 431 году. На нём Дева Мария была официально провозглашена Богородицей и Царицей Небесной (прим. перев.). ; Эфес — город культа Артемиды Эфесской, великой матери богов. Во всяком случае в католическом мире определённый феминный психический элемент сохранился в форме почитания Девы Марии. Однако феминный принцип больше требует объединения, нежели поляризации противоположностей, и поэтому Богоматерь рассматривается как посредник. В свете таких исторических предпосылок становится намного легче понять, почему психолог К.Г. Юнг превозносил знаменитый догмат о Взятии Пресвятой Девы Марии в небесную славу как величайшее духовное деяние нашего столетия. Разумеется, в догмате было не так много того, что не было бы уже принято в народных обычаях. Однако догмат всё равно довольно примечателен, так как он признаёт и разрешает самую актуальную проблему коллективного бессознательного: Богоматерь была взята на небеса вместе с телом, которое не было получено безгрешным образом, что косвенно означает гораздо более широкое принятие человеческого тела и вместе с этим материи в целом. Это выбивает почву из-под ног антихристианского материализма, так как в бессознательном людей сегодня явно больше не существует тенденции исключать их тела и их сексуальность из целостности их развития и самореализации, как это делал средневековый человек со своими аскетическими упражнениями.

Было интересно наблюдать за тем, как реагировали люди на объявление догмата. Большинство из них, включая и меня саму, не уделили практически никакого внимания газетным новостям. Многие люди думали, что это полностью устаревшая проблема, — они, но не их бессознательное. В моей аналитический практике мне принесли целые серии снов-реакций на догмат. Например, одна протестантская женщина, которая на сознательном уровне не придала значения новостям, увидела следующий сон: она шла по мосту через Лиммат к известному месту в Цюрихе. Там собралась огромная толпа людей. Люди говорили: «Вознесение Девы Марии должно состояться здесь». Она смешалась с толпой и устремила свой взгляд вместе со всеми остальными на деревянную платформу, на которой и должно было произойти событие. Там появилась божественно прекрасная обнажённая чернокожая женщина. Она подняла свои руки и стала медленно подниматься к небесам.

То, что Дева Мария появилась как чернокожая женщина, не должно никого удивлять. В конце концов, чёрные мадонны встречаются в разных местах. Как я понимаю, во сне это служит всего лишь подчёркиванием первобытного хтонического элемента. В реальности у женщины были трудности с принятием её женственности на уровне тела. Она обычно сбегала от неё в мужские сферы разума. Так что сновидение подчеркнуло, что женское тело также является духовным и более того даже обладает сакральной функцией.

Для психолога интересно посмотреть, что произошло в Церкви после объявления догмата — кампания против целибата священников и ещё одна, направленная на возможность для женщин принимать священнический сан. И хотя в работах, отстаивающих эти перемены, догмат едва ли даже упоминался в качестве аргумента, с психологической точки зрения эти кампании были прямым следствием или продолжением духовного направления, выраженного в догмате.

Немаловажной в этом отношении представляется волна движений за права женщин, которые особенно сильны в Северной Америке. Я ни в коем случае не намерена оценивать эти движения как позитивные или негативные; я упоминаю их исключительно в качестве психологического симптома. Лично я не считаю, что женщины в частях света, населённых белыми, больше угнетены сейчас или были угнетены недавно, нежели они были давным-давно. Так что эти движения были вызваны бессознательно вследствие архетипической констелляции в коллективном бессознательном; однако это констелляция сама по себе является следствием очень длительного пренебрежения феминным принципом.

Читатель может заметить, что я часто говорю «феминный принцип», а не «женщина». В действительности последнее относится к чему-то полностью отличному от того, о чём я говорю. Как отмечал Юнг, мужчины также обладают женской психической компонентой, которую Юнг назвал мужской анимой. Если мужчина подавляет свои женские качества, то бессознательно он становится «феминным», что принимает форму иррациональных причуд, внезапных приступов сентиментальности, одержимости порнографией, истерическими чертами и т. д. Если, с другой стороны, он сознательно признаёт и развивает свои женские черты, тогда он будет гораздо менее жёстко цепляться за принципы, станет в общем более «человечным», эмоционально тёплым и более открытым к иррациональной, артистичной стороне жизни. Исторический период куртуазной любви продемонстрировал, какие прекрасные культурные формы могут возникать вследствие признания анимы. К сожалению, этому периоду пришла на смену эпоха охоты на ведьм и новое подавление женского принципа.