Мария-Луиза Франц - Психотерапия

С точки зрения современной глубинной психологии, этот шаманский опыт равносилен вторжению коллективного бессознательного и успешной борьбе с ним. По моему опыту, когда учебный анализ будущего аналитика зацикливается на обсуждении личных проблем, такой человек впоследствии никогда не станет эффективным аналитиком. Только когда он испытывает бесконечность в своей собственной жизни, как это сформулировал Юнг, его жизнь приобретает смысл. В противном случае она остаётся поверхностной. [140] Юнг, «Воспоминания, сновидения, размышления». И мы можем добавить, что такой человек и другим может предложить только что-то поверхностное: хороший совет, интеллектуальные интерпретации, данные из благих побуждений рекомендации стать нормальным. Важно, чтобы аналитик обитал глубоко в том, что является самым важным; тогда он может направить анализанда к его собственному внутреннему центру. Шаман удачно говорит куску дерева, который он хочет превратить в барабан: «О лиственница, освободи свой ум от вздора и разногласий, ты собираешься стать барабаном.» [141] Friedrich and Budruss, «Schamanengeschichten», стр. 80.

Символы духа животного-покровителя, барабана, дерева и многие другие, о которых я не могу тут детально рассказать, являются символами Самости в юнгианской терминологии. В шаманской традиции будущий целитель должен не только испытать вторжение коллективного бессознательного, но он также должен проникнуть к своему ядру, которое Юнг обозначил термином Самость. Как ни странно, часто Самость первая враждебно выступает против человека как что-то взрывоопасное, что даже может вызвать безумие. [142] См. Юнг «Философское древо». Тунгусы Сибири знают об этом. Они даже говорят, что до того, как человек станет шаманом, он должен страдать от нападок духов на протяжении нескольких лет. Это души мёртвых шаманов вызывают у него припадки, и часто это именно они калечат человека в процессе инициации. [143] Friedrich and Budruss, «Schamanengeschichten», стр. 212 — 213.

Один бурят, например, был болен пятнадцать лет. Он бесцельно бегал туда-сюда обнажённым зимой и «вёл себя как полный дурак». [144] Там же, стр. 209. Затем он обнаружил своего духа-помощника, который сказал ему: «Почему ты продолжаешь так себя вести? Разве ты не знаешь нас? Будь шаманом. Положись на нас, своих утча [предков = духов-помощников]. Согласен?» Он дал своё согласие, прошёл через ритуалы инициации и стал действовать, как шаман: «Повсюду он исцелял и творил добро.» Строго запрещено действовать как шаман до завершения времени инициации и того, как новопосвящённый излечится от своей инициаторной болезни. [145] Там же, стр. 159.

Всё, что мы сказали здесь о шаманизме приполярных народов, удивительно применимо к проблеме призвания современных врачей. Тот, кто не вступил в глубины бессознательного и не увидел там «пути всех духов болезни», едва ли может обладать настоящей эмпатией по отношению к серьёзным психическим страданиям его человеческих товарищей. Он будет всего лишь лечить их по учебнику и не будет способен сопереживать им, и это часто ключевой фактор для пациентов. Тот, кто преждевременно начинает действовать как шаман, до того, как преодолеет свою инициаторную болезнь, являет собой точно такую же картину. Многие молодые энтузиасты хотят приступить к лечению других людей с самого начала их собственного учебного анализа, ещё до того, как они решат свои собственные проблемы и установят контакт с содержимым своего бессознательного. Такой подход, установление мистического соучастия с пациентом, обычно приводит к тому, что в итоге они оказываются в некотором «слепом пятне». Результатом этого является индуцированный психоз, а отнюдь не исцеление; или же пациент будет достаточно умён, чтобы заметить, что его так называемый «доктор» и сам не слишком стабилен. «Этот тип в ещё большей депрессии, чем я», как мне однажды сказал анализанд, на котором тренировался ещё не оперившийся «аналитик».

Утверждается, что шаманы в общем обладали психическими заболеваниями или, по крайней мере, были психически нестабильны, однако Элиаде указывал, например, что эскимосы могли чётко отличать «шаманские» болезни и обычные случаи ментальных расстройств. [146] См. Мирча Элиаде «Шаманизм и архаические техники экстаза». В процессе шаманской инициаторной болезни новопосвящённый преуспевает в обнаружении своего собственного лекарства, а это именно то, что человек с обычным расстройством психики сделать не способен. Кроме того шаманы являются творческими людьми в своих обществах, поэтами и художниками. Здесь мы затрагиваем значимый и для современных врачей вопрос: в массовой юмористической культуре достаточно широко распространён образ сумасшедшего психиатра. [147] Например, такая шутка. Какая разница между человеком с психическим заболеванием и психиатром? Ответ: психиатр — это тот, у кого ключи от офиса. В этой связи я бы хотела присоединиться к точке зрения эскимосов: тот, кто способен исцелить себя сам, не болен, он тот, кто может помочь другим. Такой человек целостен в самой своей глубине и обладает силой эго, а это две необходимых предпосылки для профессии врача. Он подвергается своей инициаторной болезни не из слабости, но скорее с целью познакомиться со всеми «путями болезни», чтобы знать на своём опыте, что означают одержимость, депрессия, шизоидная диссоциация и т.д.

Также и расчленение в процессе инициации не является шизофренией. Согласно мифологическому описанию, это редукция к скелету. Но для тех людей, кто создал эти мифы, он означает то неразрушимое, вечное в человеке, и также то, что сохраняется из поколения в поколение. На современном языке это означает, что посвящаемый проходит «анализ» в смысле растворения всех его неподлинных, например, общепринятых или инфантильных, черт характера с тем, чтобы обрести свой собственный путь, которым он пойдёт к самому себе настоящему. На юнгианском языке можно сказать, что он продвигается по пути индивидуации, устанавливает твёрдую личность, которая больше не подвержена внутренним аффектам и проекциям, равно как и внешним общественным трендам и модам.

С точки зрения этнологии, однако, у целителя также есть специфическая тень; другими словами, у его призвания есть и тёмный противоположный аспект. Это фигура демонического шамана. Самой внешней его формой является врач, который руководствуется комплексом власти. Очевидно, конечно, что в этой профессии, в которой каждый сам себе и царь и бог и в которой другие люди часто вцепляются во врача в детской наивной манере, злоупотребление властью представляет собой огромное искушение. Например, человек может подвергнуться искушению принять на себя роль родителя или мудреца, того, кто знает, что правильно. Как мне кажется, это не столько опасно, сколько отвратительно, так как таким аналитикам обычно в наказание посылаются в равной мере одержимые властью пациенты или же их наказывают тем, что они собирают вокруг себя требующий больших усилий детский сад из пациентов, раздражающих их своими требованиями.