Александр Ройтман - Они пришли ко мне…

Я подумал и сказал:

— Получается, что и ты знаешь меня лучше всех на свете, что ли?

Она ужасно удивилась, даже возмутилась:

— С какой стати? Ты же ничего о себе не рассказываешь..

— А разве ты узнаешь обо мне по тому, что я о себе рассказываю? — спросил я.

Она долго думала, потом заплакала (это редкий подарок на наших сессиях..) и сказала правду о себе (это был еще более редкий подарок):

— Ты ничего обо мне не знаешь. Я не дам тебе лезть мне в души твоими грязными лапами. Я ненавижу тебя, я тебя боюсь. И мне очень перед тобой стыдно.

День задался.

— А куда тебе торопиться? — спросил я.

— Ну.. — он смутился, — все-таки.. мне уже под 40, семьи нет, дети от первого брака узнают с трудом.. денег не заработал.. дерево не посадил.. ну и вообще. Надо же что-то делать..

— Да? — удивился я. — А зачем тебе?

— А что? Так и продолжать на диване сидеть? — он явно не знал, что сказать.

Я мечтательно вздохнул:

— Знаешь, иногда я скучаю по тем временам, когда ни за что и ни за кого не отвечал, никому ничего не был должен, и у меня был потрясающий старый диван.. эх… как я тогда работал..

— Работал? — переспросил он.

— Ну да, я работал отчаянно, безжалостно, шел до конца когда надо и не надо, мне было нечего терять.

— И ты зарабатывал? — спросил он.

— Да, — сказал я честно, — в те времена я зарабатывал в разы больше, чем за всю оставшуюся жизнь. Уж точно больше, чем когда у меня появилась жена и пятеро детей..

— Но ты ведь не жалеешь об этом? — спросил он подозрительно.

Я улыбнулся:

— Ты жалеешь, что родились твои дети? Даже при том, что они тебя с трудом узнают?

Помолчали.

— А теперь ты работаешь хуже? — спросил он.

— Послушай, — сказал я, — давай так: я тебе отвечу на этот вопрос как на духу, но после этого за каждую фразу, которую ты произнесешь, ты будешь платить мне 100 рублей. Помочь я тебе не помогу, зато хоть заработаю..

Он понял:

— Хорошо, я согласен. Отвечай на этот последний вопрос, а потом я буду.. говорить о себе и платить за это.

— Ок, — сказал я. Отвечаю. Сейчас я работаю по-другому, мягче, бережнее. Мои коллеги говорят, что скучают по «кровавому Ройтману», но потери качества нет, скорее наоборот. Я и сам так думаю. Но дивана старого нет. Есть новый, широченный, дорогущий, иногда боюсь даже садиться на него, жена убьет, если что.. эх.. Я ответил на твой вопрос?

Он молчал. Молчал долго.

Потом вынул 100 рублей и сказал:

— Я готов заплатить эти 100 рублей и еще 100 раз по 100 рублей за то, чтобы у меня был новый диван и жена.

Выглядел он при этом так, как будто совершил подвиг Матросова.

Я пожал плечами:

— Ну, диван ты за 10 тысяч купишь, допустим. А жену какую хочешь? Кривую-косую, что ли, подешевке?

— Саша, — он был в замешательстве, что ты имеешь в виду?

— 100 рублей за последнюю фразу, — беспечно сказал я.

Он начал злиться. Вынул 100 рублей и отдал мне.

Молчит.

Потом говорит — медленно так:

— Саша, что я должен заплатить за то, чтобы у меня была жена?

Я подумал и сказал:

— Я тебе дам адрес, у меня там дача у друзей, им как раз не хватает на веранду старого дивана. Это раз.

— Хорошо, — сказал он решительно, — сегодня же закажу доставку. Что еще?

— Сегодня вечером ты пойдешь в ресторан и познакомишься с женщиной. До конца недели ты с ней переспишь, я надеюсь, тебе для этого трех дней? В следующий раз ты придешь ко мне уже после, причем имей в виду — я тебе нисколько не верю, и мне нужны будут доказательства, что это произошло.

Он был в замешательстве. Как вы думаете, что он спросил?

Вот что:

— Какие доказательства тебе нужны?

Я пожал плечами:

— Убедительные. Сам придумай.

— А это должна быть женщина, на которой я потом женюсь? — спросил он.

— А вот это мне без разницы, — очень серьезно ответил я. — Главное, чтобы ты с ней познакомился сегодня и переспал до конца недели.

Он нервно посмотрел на часы.

— Ну да, — сказал я, — времени не так много. Причем я бы на твоем месте сходил домой переоделся, а то выглядишь ты.. прямо скажем.. на 10.000 руб…

И он ушел. Знакомиться.

А я подумал: как бы он мне фотографии в виде доказательств не принес, а то ведь черт знает что добрые люди обо мне подумают..

— Мне стыдно чувствовать то, что я чувствую. Мне стыдно за то, что я такая. Мне стыдно, стыдно, стыдно.

Она плакала.

— Что ужасного ты сделала сегодня? — спросил я, хорошо зная эту клиентку и предполагая, что она мне ответит что-нибудь из серии «сегодня из окна автобуса я видела переходящего дорогу дедушку, ему было тяжело, но я не разбила окно и не выскочила ему помогать».

— Я хочу.. я хочу.. я..

Рыдания.

Мне было ее ужасно жалко. Она годами доводила себя до ручки все новыми и новыми «винами», за разные действия, бездействия, мысли и даже физиологические потребности.

— Что на этот раз? — спросил я. — Ты не можешь себе простить, что в туалете снимаешь трусы?

Она давно уже не реагировала на мои провокации. Работа с ней была работой сапера в режиме замедленной съемки. Но как ни странно, я любил эту работу, поскольку она была на редкость благодарной — за год она похудела вдвое и бросила антидепрессанты. Сегодня мы работали на счастливую личную жизнь.

— Я хочу его, — сказала она, — я не могу его выкинуть из головы.

Сказать по правде, я уже позабыл, о ком она. Ее мужчины были настолько виртуальны (в прямом смысле — она влюблялась в них в сети), что их образы мне не запоминались.

— Мда.. — пробормотал я, — а я не могу его вспомнить.

— Саша, ну как же! Это же Костя! Тот, который написал мне, что..

— А, ну да, ну да, — я не стал дослушивать, — Костя, как же, помню, конечно. А он знает, что ты его хочешь?

— Да.. нет.. ну.. я не знаю, по-моему, это понятно. Но мне так стыдно!

— Вот что, — сказал я, — предлагаю эксперимент. Рискованный до ужаса. Но ты же мне веришь?

— Верю! — истово воскликнула она.

Я поежился. Но решил рискнуть.

— Да, так вот, обычно я этого не делаю, но с тобой.. попробую. Или не стоит? — и я сделал вид, что задумался.

— Попробуй, Саша, попробуй! Я так измучилась..

— Ну хорошо, — решительно сказал я, — попробую. Но только с условием.

Она с готовностью выпрямилась в кресле.

— Условие такое: если ты не выполняешь то, что я скажу, мы больше не говорим с тобой о виртуальных поклонниках. Вообще. То есть тема виртуальных мужчин на наших встречах — «табу».

— Как… то есть.. но ведь других же нет..

— Ну, — я философски пожал плечами, — значит, про мужчин не будем вообще говорить. Есть же другие темы.

— Но.. я.. как же.. мы же договаривались.

Она была в замешательстве.

— Смотри, ты можешь отступить, — сказал я. Я могу промолчать, и тогда все останется по старому: будем говорить, как говорили.