Александр Ройтман - Личное

— Получается, мужчины и женщины взрослеют по-разному?

— Да, по-разному. Мужчина — это история про экспансию, про движение вовне, женщина — история про сохранение, наполнение, про «внутрь». Мужчина — это пушечное мясо, расходный материал. Женщина — это резервуар, в котором наполняется весь генотип популяции, вся культура и история человеческого вида. С этим и связаны те способы инициации, которые нужно искать. Для мужчины это страх, смерть, которую ты оставляешь за спиной, война, овладение, преодоление, подвиг, необходимость суметь, справиться. Для женщины — жизнь, сохранение, покой, постоянство, предсказуемость, верность себе. При этом (Юнг об этом хорошо говорит) нужно помнить про двойственность, про наличие женской составляющей (анимы) в каждом мужчине и мужской составляющей (анимуса) в каждой женщине. За счет этой двойственности мы обретаем целостность и мудрость, которая приходит после взрослости. Мужчина должен пройти путь героя и встретить на нем свою брутальность. Да, позже ему надо будет присвоить и женскую свою часть. Это не менее важно.

— Можно ли сказать, что всех мужчин на пути к взрослению ждет одинаковый набор испытаний? Или у каждого свой путь героя?

— Я думаю, что испытания более или менее одинаковы на постсоветском пространстве. Я прошел армию. Мой брат прошел армию. Моя старшая дочь прошла армию [в Израиле — прим. Onliner.by]. И остальные мои дети наверняка ее пройдут. По крайней мере я воспитываю сыновей в идее, что пройти армию для мужчины необходимо, важно. Очень важно найти свое мужское место. Я не понимаю, когда говорят: «Армия не должна быть жестокой!» Армия не жестокая или милосердная, это просто армия. Задачи ставятся словами невежливыми, достаточно короткими, обсуждение не очень предусматривается. Это армия, она так устроена. В ней другие приоритеты. Когда тебе необходимо взять высоту, сесть и передохнуть — это не из этой картинки, не из этой истории. Прожить через боль, через сбитые до крови ноги очень важно. Очень важно один раз плохо замотать портянки, пробежать три километра, а потом снять их вместе со шкурой. Это очень полезно для мужчины, я считаю. На самом деле и для женщины не вредно. Просто у женщины другие «портянки». Но ужаса в этом я никакого не вижу. Для боли в нашей жизни ничуть не меньше места, чем для радости, а для зла — ничуть не меньше, чем для добра.

События в моей жизни, которые сделали меня тем, кем я являюсь сегодня, мои инициации — это были тяжелые потери. Это была, конечно же, армия. Два года службы в Хабаровске, когда я не видел никого из родных. Потом стройотряд под Белградом, в котором я был командиром. На мои руки упали 33 бабы и четверо мужиков. Мужики были нормальные, бабы, в принципе, тоже. Но заставить их делать то, что нужно, и не делать того, чего не нужно… Еще и зэки были вокруг, они как раз там отбывали «химию». А наш стройотряд назывался «Химик». Зэки приходили и дико ржали. Мы трудились, и это было действительно сложно. Потом я год проработал директором школы. Это тоже было тяжело. Вокруг были взрослые учителя, которые провели в школе целую жизнь, и тут пришел я — директор с пылу, с жару. Тяжелые встречи. Первый развод. Необходимость кормить семью. После первого брака я стал зарабатывать практически на два порядка больше за месяц-полтора. После того как два года назад меня кинул партнер на $100 тыс., я тоже начал зарабатывать на порядок больше. После развода я стал строить другие отношения с женщинами. Эти события научили меня иначе смотреть на мир. Я сделал потери приобретениями. Чем большей была потеря, тем бо́льшим приобретением она для меня становилась.

В каком-то детском возрасте нам говорят, что врать — это плохо. Но наступает определенный момент, когда ты понимаешь, что врать — это не хорошо и не плохо. Я помню, лет в 12 мама сказала мне, что можно врать учителям, можно врать родителям. «Конечно, меня не обрадует, если ты будешь мне врать. Но ты и так это делаешь, — сказала мне мама. — Можно врать друзьям. Правда, тогда не совсем понятно, зачем тебе такие друзья, если приходится им врать. Можно врать даже самому себе, но это глупо». Это был важный момент для меня, своего рода инициация.

До какого-то возраста люди верят в абсолютное добро и зло. Когда ты взрослеешь, исчезает необходимость в таком структурированном описании реальности. Ты понимаешь, что нет во вселенной ни добра, ни зла. Есть закон всемирного тяготения, второй закон термодинамики, первый закон Ньютона, постоянная Больцмана, а добра и зла нет. Физические законы — да, есть, а справедливости нет. Не предусмотрено. Но чтобы к этому прийти, нужна даже не одна инициация, а множество.

А маленькому ребенку полагается знать: пальцы в розетку не суй! Почему? Не почему. Сунешь — убьет. Что такое убьет? Сейчас увидишь. Или через дорогу без взрослых не переходят. Почему? Не почему. Стоим на тротуаре, а то по ушам получишь. Не знакомятся с посторонними мужчинами на улице. Почему? Не почему. Не знакомятся. Если с тобой кто-то начинает разговаривать, поворачиваешься спиной и идешь к маме. А если мамы нет, кричишь: «Отойдите от меня!» Для 3 лет прокатывает, для 17 — плохо. Годам к 40 можно, конечно, слушаться и верить, но обычно это уже плохой признак.

— Да, я могу с ходу назвать нескольких знакомых 40-летних мужчин, больших интеллектуалов, которые живут с мамой и очень гордятся своим умом…

— А кто сказал, что взрослость имеет хоть какое-то отношение к уму? У человека может быть IQ 145, он может быть великим математиком и при этом очень инфантильным человеком. Или, наоборот, он может быть четыре раза Форрестом Гампом и при этом достаточно зрелым, взрослым, осознанным и даже мудрым. На мой взгляд, ум — это еще одна из обманок современной цивилизации. Я бы недорого дал за изолированный интеллект. Вообще за любое изолированное качество. Человек — это структура, а не великое проявление.

— А где же найти те самые суровые испытания математику с IQ в 145 баллов в условиях современной комфортной цивилизации? Не все же могут отправиться служить в Хабаровск.

— Это на самом деле вопрос. В Израиле, например, очень большая часть армии живет в достаточно комфортных условиях. Да, каждый день мама к ребенку не приедет, но позвонить и устроить скандал из-за того, что у ее дочери сбитые ноги, может любая. И командир не положит трубку. В голову ему такое не придет. Командир скажет, что он разберется и что больше такое не повторится. Хотя, с другой стороны, могут и эту самую девочку посадить за то, что она испортила армейское имущество в виде своих ног.

Где найти испытания? Как повзрослеть? Трудно уместить ответы взрослого мужчины в категориальный аппарат трехлетнего ребенка. Сейчас я думаю о том, что бы я нынешний, 55-летний сказал самому себе 13-летнему. Если бы я был очень смелым, я бы сказал себе: «Пойди по пути перемен. Пойди по пути испытаний». Но тогда я был совсем инфантильным — где бы я взял даже мысль такую? «Пойди во Французский легион, отправься в путешествие вокруг света. Или что-нибудь попроще — выучи английский язык», — вот что я сказал бы себе. В принципе, суть-то одна: как далеко я готов заглянуть? Но сейчас это так смешно звучит и выглядит.