Александр Ройтман - Личное

К той поре у нас мыши совсем обнаглели, и мы у подружки одолжили эту кошку. И вот сидим мы вечером. Лялька, хозяйка, сидит на табуретке, и кошка примостившись тут же, у неё за спиной, спит, а мыши просто ходят по дому. Раз мимо прошла, второй… А мы сидим и следим за этой кошкой, а та даже глазки не открывает, лежит себе, в уголке спит. Потом мышь обнаглела совсем, решила пройти через кухню в дверь. И кошка как шёлковый платок соскальзывает со стула, без малейшего ускорения идёт, пересекается с мышкой и уходит с ней в зубах в комнату.

Для меня это вершина профессионализма. Какая суета? Кто торопится? Какая работа? Мышь, если ей не мешать, сама подойдёт к тому месту, через которое кошка собиралась идти в комнату. Да, надо наклониться, надо открыть и закрыть рот.

Никто не спорит, работа должна быть проведена, но без суеты и подвига.

Итак, психолог должен быть туп, ленив и аморален. Что такое аморальность? Иногда мне на интервью задают вопрос: «А стал бы ты лечить Гитлера?» Может быть, и не стал бы в какой-то частной ситуации, но во всех прочих случаях полезнее его лечить, чем не лечить. Я работал с самой разной публикой. В итоге она оказываются намного лучше в вылеченном состоянии, чем в невылеченном.

Клиент не может и не должен быть таким, как ты. Ты почти никогда не понимаешь, особенно в начале работы, что его привело туда, где он оказался. Ты по умолчанию исходишь из некой пропозиции, что симптом не случаен, но то, что он сделал однажды, было самым худшим. Посмотрим на вещи реалистично: что должно произойти с человеком и сколь глубока должна быть пропасть, чтобы он выбрал не самое лучшее решение в круге решений, ему доступных.

Я же в этой ситуации не могу оперировать тем, чего не вижу, поэтому действую только в пределах видимых мной решений…

Почему он ворует из кармана у своего соседа в троллейбусе, а не идёт работать профессором медицины? Потому что, если спросить его о том, почему он не профессор медицины, он не поймёт тебя. Это объективно. А субъективно — в его картине мира такого понятия вообще не существует, как еще десяти порядков перед этим.

Воровство — лучшее из доступного, поэтому чего стоят предъявы к нему «А чего это ты такой аморальный?!»…

Вопрос из зала: А вот если спросить тебя, Саша, чего ты ищешь всю свою профессиональную жизнь?

— Я, пожалуй бы, сказал так: ищу, как клиенту испортить жизнь больную и украсить здоровую. Клиента надо заманить в здоровье, хотя он вначале и упирается. Чем заманить? Да хоть вопросом, который вовсе не банален: «Ты хочешь быть счастливым или правым?»

Реплика из зала: Конечно же, счастливой!

— Но совсем не факт, что ты об этом помнишь, когда орёшь на своего мужа за то, что он не вынес мусор.

Реплика из зала: Да, тут уж я хочу быть правой…

— Вот! А если ты готова задавать себе этот вопрос о выборе между счастьем и правотой тогда, когда ты видишь мусорное ведро, то с этого и начинается заманивание в счастье. Но ты же автоматически реагируешь на мусор и на мужа? А вот если удается либо взрывом, либо каким-то давлением температуры перейти предел текучести и поплыть, то с этого момента может появиться новая жизнь.

Вопрос из зала: Саша, ты сам — счастливый человек?

Ну да… Иначе бы я не выдержал, у меня так много детей, что только и остается, что быть счастливым. Это как неизбежность, хотя я думал, что у меня будет один, ну максимум два ребёнка, а тут пришла Машка и давай рожать. Пришлось быть счастливым.

Интервью с Юлия Дьякова