Михаил Андронов - Антисемитизм в метапсихологических очерках

Представим себе пациента, испытавшего тяжелейшую истерию в какой — либо травмирующей сцене (психоз) с последующим впадением в глубокую депрессию (невроз). Травмировавшая сцена при этом оказывается очень глубоко вытесненной в бессознательное, длительно пребывая в таком состоянии и принося душевные страдания пациенту. Пациент не способен не только держать эту сцену перед глазами или в сознании, но и в неглубоком бессознательном. Для выведения пациента из этой депрессии терапевт должен воспроизвести перед пациентом травмировавшую его сцену. Но по времени, месту и другим обстоятельствам это, как правило, невозможно, но возможно её сделать психически тождественной первоначальной, а в отношении реальной — максимально правдоподобной. В этом и состоит терапевтическая задача врача. В результате должно возникнуть «катарсисческое отреагирование» (катарсис — очищение) травмировавшей сцены и пациент временно получает психическую устойчивость. Если при этом представить, что врач и пациент проживают совместно и не могут заниматься одними только терапевтическими сеансами, надо обоим заниматься жизнеобеспечением и обороняться от врагов, то естественно, что соответствующие картины не могли не найти своего отражения в Священном Писании. Воспроизводя травмировавшую сцену, достоверную только психически, а не реальную, врач должен превратиться в смещённый по фазе зеркальный фантом пациента. Совместное сосуществование реальности и смещённого зеркального фантома изложено в обоих Заветах. Итак, в нашем представлении врач — второй (универсальный) культурно-исторический тип бессознательного, а пациент—первый (множественный). Воспроизведём хотя бы один психический эквивалент травмирующей сцены. Потоп — смещённый по времени психический эквивалент реальной сцены сразу после убийства сексуального монополиста, «Карабаса-Барабаса» (вожака стаи или отца первобытной орды), который после убийства уже не «Карабас-Барабас». В ветхозаветной сцене потоп — психический эквивалент реальной сцены (по Библии) гнева Бога при изгнании из Рая, а возникший стыд наготы — следствие побудительного мотива отцеубийства — устранения сексуального монополиста. Интерпретация потопа — еврейская пассионарность в фазе невротического вымирания первого культурно-исторического типа бессознательного. Предпотопные люди (первый культурно-исторический тип) грехов не совершали, но по выражению Бога «уклонились они от Меня». Что значит «уклонились»? Вымирали!Результат воздействия врача — наложение фазы 1 психоза на фазу3 невроза — психическая устойчивость, предотвращающая такое вымирание. Графическое отражение такого наложения дано в работе [2]. Таким образом, реальное содержание «потопа» вовсе не смерть, а жизнь, привнесённая в невротическую фазу3, изобразившим фантомную смерть врачом. Потоп — метафора с бытовым правдоподобием. К спорам о его локальности или глобальности он отношения не имеет.Пассионарный толчок — всегда смерть (аннигиляция влечений-антиподов) у первого типа бессознательного реальная (фазы1 и 6). У второго по отношению к первому — фантомная, накладывающаяся на фазу 3 и поэтому исцеляющая. Оставаясь на естественно научной почве, слово «Бог» в Ветхом Завете после изгнания Адама и Евы из Рая прошу читателя толковать, как еврейское бессознательное в деперсонифицированном виде, а в Новом Завете — как жертву первородного отцеубийства Бога — Отца с последующим вытеснением его за спину Бога-Сына. Но врач в обоих случаях один и тот же — еврейское бессознательное. Как ни пытался врач в Ветхом Завете исцелить первый культурно-исторический тип бессознательного от влечения к смерти, заслонив своим Богом танатальную природу генезиса этого типа, обойтись без двух Заветов в Библии, сюжетно не связанных между собой, ему всё же не удалось.Такая разница в представлении о Боге вызвана тем, что быть вечным Богом над двумя влечениями-антиподами: Эросом и Танатосом, лежащими в основе антропогенеза, нельзя. В Новом Адаме еврейское бессознательное вынуждено было уступить свою человеческую природу Христу, сделав Его Сыном Единородным, дабы человеческий род «не погиб, а имел жизнь вечную.» По первой части этой задачи терапевтический приём сработал на достаточно длительный исторический период. По части же «жизни вечной» изначально существовавшая проблема (антисемитизм) исчерпывающим образом бессознательным приёмом изжита быть не могла, а отягчающий вклад «Сына Единородного» в эту проблему, указывает на то, что в Его человеческой природе не всё так безоблачно и благополучно, как указано в обстоятельствах Его Рождества в Новом Завете. Иначе: еврейское бессознательное стало жертвой своего же, исторически вынужденного, жизненно необходимого обоим типам бессознательного мистифицированного терапевтического приёма.Христос и сам горделиво проговорился о своей нееврейской человеческой природе, самоидентифицируясь с а- и Ω — сингулярностями — смертями (фазы1,6), психически тождественными одна другой, какими бы греческими буквами их ни называть. В симбиозе Эроса и Танатоса врач-« PR-технолог» вынужден был придать Танатосу фантомный Эрос, а не реальный, предусмотренный древом жизни книги Бытия Библии. Он не мог повлиять на биологию, но мог повлиять на психику, повреждённую в фазе 1 антропогенеза, помогая первому типу бессознательного изживать танатальное влечение.

Как уже отмечалось, приоритет создания катарсисческого метода нужно приписать не Брейеру, как считал Фрейд, а еврейскому бессознательному. Без него человеческий род не возник бы, а возникавшие прообразы первого культурно-исторического типа бессознательного в антропогенных процессах вымирали бы, как вымирают этносы после пассионарных толчков у Л.Н.Гумилёва.

Учитывая изложенное, можно предположить, что врач (универсальный тип) не столь многолик, как пациент (множественный тип) и существенная часть его «ликов» относится к «ликам» пациентов — к первому культурно историческому типу бессознательного. Конечно, по любой персоне Священного Писания в каждом конкретном случае должна быть проведена довольно трудоёмкая аналитическая проверка. Впервые «лик» врача появляется во внуках Ноя, но не в тех, которые описаны в Ветхом Завете, а в их праисторических предшественниках по стыку мужской 4 и женской 5 фаз, поскольку их появлению никакой потоп предшествовать не мог [1]. Метафора «потоп» — следствие их появления. Другими словами: фантомная сцена, воспроизведённая врачом, не могла появиться на свет раньше самого врача.

Первым пациентом врача, конечно, должен быть тоже праисторический предшественник по фазе 1 самого Адама с его потомством, но уже находящийся в историческом процессе в фазе 1. Ещё бы, такая психическая травма, приведшая к возникновению нового биологического вида! То, что Адам — не еврей показано в работе [1]. Не располагая аппаратом [1] — [5], Фрейд въедливо докопался индивидуально по Моисею [6] и установил: Моисей — не еврей, а поскольку к тому же их было два, последовательно сменивших один другого, и оба не евреи, в названии его работы: «Человек по имени Моисей…..».. Таким образом, Адам — не еврей, Моисей — не еврей, Новый Адам — вовсе не Христос, а просто еврей [1]. Еврей — не «лицо еврейской национальности», а состояние, необходимое для выживания племени, нации, этноса и всего биологического вида.Как теперь поступить с Христом? Перед еврейским бессознательным стояла задача — освободить первый культурно-исторический тип бессознательного от первородного греха. Точнее, от комплекса трансцендентной вины за него. Для этого должен найтись человек с обстоятельствами жизни и смерти, подобными описаным в Новом Завете. И вовсе не обязательно точно такими же. Достаточно, чтобы он был чем-то похож на ницшеанского «бледного преступника» [7], не особенно цепляющегося за жизнь из-за чувства вины, ничем, кроме смерти, не снимаемой.Поскольку публичные казни были в те времена не редки, подбор такого «бледного преступника» было делом не трудным. Евангелистов, кроме синоптических, найдётся — пруд пруди! Для возникновения психического феномена «deja vu» у первого типа бессознательного языческие народы вокруг Распятия врачу собирать было не надо. Нужен написанный текст, а по евангелистам — отредактированный «врачом», чтобы катарсис в евхаристии постоянно делал своё дело — исцелял от комплекса вины за первородное отцеубийство фантомом первичной тотемической трапезы. В самом тексте должно содержаться учение о замене внешних запретов, вызываемых репрессивностью культуры, на внутренние для создания, пусть и не врождённой, как у евреев, а только психической, но имманентной внутренней у христианина репрессированности бессознательного.Церковное «катарсисческое отреагирование» чудовищной по своему психическому воздействию сцены первородного греха должно, естественно, периодически возобновляться с предварительным покаянием. Пассионарность еврейского бессознательного (фаза1) как и в случае с потопом , вновь наложилась на невротическую фазу3 вымирающих этносов.Но в случае с Христом выйти абсолютно сухим из воды еврейскому бессознательному всё же не удалось. Очень тяжело с антисемитов снимать первородный грех! Пришлось испачкаться, оговорив себя, разыграв своими представителями фантомную сцену с Богом-Сыном, психически тождественную той, которую первый культурно-исторический тип бессознательного с начала своего возникновения сотворил с Богом-Отцом. Субститут первородного греха, конечно, без прямого убийства еврейскому бессознательному нужно было в этом случае взять на себя. Всё могло быть фантомным — Рождество, жизнь (практически в Новом Завете не описанная) и три года общественного служения. Но смерть должна быть реальной! При этом историческая правда должна быть сохранена. Палачи (римские легионеры) и Жертва должны были принадлежать к одному и тому же, первому культурно-историческому типу бессознательного. Синедрион — только эрзац звериной стаи или первобытной орды. В этом смысле учение церкви о единосущности Отца и Сына близко к истине, а принимая во внимание психическую тождественность обстоятельств их смерти — абсолютно верно . Символический каннибализм в причастии стал относиться не только к Христу, но и к первичной тотемической трапезе после первородного отцеубийства, то есть к Отцу. Последние дни Христа описаны с такими подробностями и правдоподобием, что в фантомность их (из-за правдоподобности деталей) даже трудно поверить. Но это уже — терапевтическое мастерство врача! Его способность совершить насилие над собой, создав в самом себе имидж своего пациента и взяв на себя «первородный грех», к которому сам врач не имеет ни малейшего отношения. Такая способность вызвана врождённой репрессированностью еврейского бессознательного [1], создавшей психический компенсатор по отношению к внешней репрессивности культуры, и в пределах возможностей этого компенсатора совершить насилие над самим собой. В психической эволюции в энергетическом смысле катарсисческий метод выполняет роль маховика у поршневого двигателя, выводя поршень из «мёртвых точек». Но у двигателя «мёртвые точки» — метафорические, а смертоносность содержания коротких фаз 1 и 3 в психической эволюции — реальная.