Филип Тетлок - Думай медленно — предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность

Вас, наверное, мучает вопрос: зачем я вообще заговорил о вермахте? Есть и другие организации, которые иллюстрируют, как мышление суперпрогнозиста может улучшить лидерские качества. Так зачем доказывать свою точку зрения на примере армии, служившей самому злодейскому режиму современной истории?

Чтобы понять механизм, который срабатывал в вермахте, нужно задействовать сложный ракурс видения ситуации и суметь признать, что нечто, презираемое нами может обладать — и обладает — впечатляющими качествами. Прогнозисты, не умеющие справляться с этим диссонансом, рискуют допустить одну из самых тяжелых ошибок при составлении прогнозов: недооценить оппонента.

Нет закрепленной небесами связи между моралью и компетентностью. Если уж пуританский поэт Джон Мильтон в «Потерянном рае» смог изобразить Сатану одновременно воплощением зла и находчивости, неужели так сложно признать, что то же самое характеризует и вермахт?

Прогнозисты, которые видят воображаемую корреляцию и считают, что моральная и когнитивная слабость идут рука об руку, потерпят неудачу в тех случаях, когда они нам больше всего нужны. Мы не хотим, чтобы разведывательные аналитики считали, что группировки джихадистов должны быть беспомощны или что злодейские режимы не могут подходить к злодейству творчески.

Справляться с этим диссонансом тяжело. «Признак первоклассного интеллекта — это возможность удерживать в уме две противоположные идеи одновременно и сохранять способность к функционированию», — заметил в «Крушении» Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Нужно отделить наши чувства по отношению к нацистскому режиму от здравой оценки управленческой гибкости вермахта — тогда мы увидим, что, будучи ужасной, заслуживающей уничтожения структурой, он был одновременно и эффективной организацией, опытом которой стоит воспользоваться. Здесь нет никакого логического противоречия — только психологическое напряжение. Если хотите стать суперпрогнозистом, нужно его преодолеть. Это сложно. Даже суперпрогнозисты, подверженные яростной самокритике, иногда объединяют факты и ценности. В начале гражданской войны в Сирии Даг Лорч ошибся в вопросе относительно того, возьмут ли повстанцы город Алеппо. Позже, анализируя свою ошибку, он понял, что позволил ненависти к режиму Асада взять верх и привести его к желанному заключению, что повстанцы победят, несмотря на свидетельства, что они уступают в вооружении. Джошуа Франкель провалил прогноз о том, проведет ли Северная Корея испытание ядерной бомбы. «На меня повлияли оптимизм и вера в прогресс, — вспоминал он, хотя изначально этого не понимал. — За пару недель до финальной даты разговор с хорошим другом, у которого есть родственники, сбежавшие из Северной Кореи во время Корейской войны, заставил меня это осознать». И тогда Джошуа переделал прогноз [206]. Так зачем все-таки использовать вермахт в качестве иллюстрации, ведь нас от этого передергивает? Именно потому, что нас от этого передергивает.

Все время, что я занимаюсь проведением турниров по прогнозированию, — с эпохи Рональда Рейгана и парадов Красной армии и до сегодняшнего дня — я разговариваю о своей работе с Даниэлем Канеманом и считаю, что мне необычайно повезло. Канеман — случайный победитель Нобелевской премии, когнитивный психолог, который никогда не получал экономического образования, но при этом своими работами сотряс само основание этой сферы. Также он потрясающий собеседник, который свободно и незаметно переходит от легкой шутливой болтовни к ее тщательному препарированию. Разговор с Канеманом может стать сократическим опытом, служить источником энергии, если вы не уходите в глухую оборону. И вот летом 2014 года, когда уже стало ясно, что суперпрогнозисты — не просто суперудачливые люди, Канеман задал мне вопрос не в бровь, а в глаз: «Ты относишься к ним как к другому типу людей или как к людям, которые делают вещи другого типа?»

Моим ответом было: «Отчасти и то и другое». Их результаты в уровнях интеллекта и непредвзятости выше среднего, но в то же время не заоблачные. Впечатление в основном производят не сами эти люди, а то, что они делают: упорная работа над исследованиями, внимательное обдумывание и самокритика, сбор и синтез других ракурсов, тонкая градация суждений и постоянные обновления.

Но сколько они смогут удерживаться на этом уровне? Как мы видели, люди в принципе могут пользоваться рефлексией системы 2, чтобы подмечать ошибки, возникающие в результате быстрых, бессознательных операций системы 1. Суперпрогнозисты прикладывают невероятные усилия, чтобы делать это регулярно. Но постоянная самопроверка очень утомляет, а ощущение знания соблазнительно. В результате даже лучшие из нас неизбежно соскальзывают к более легким, интуитивным моделям мышления.

Давайте обратимся к интервью 2014 года с генералом Майклом Флинном, суммировавшим свои взгляды на мир незадолго до того, как уйти с поста главы Разведывательного управления Министерства обороны (РУМО), эквивалента ЦРУ в Пентагоне, которое насчитывает 17 тысяч наемных работников. «Я прихожу в этот офис каждое утро и, если не считать небольшой пробежки, чтобы прояснить сознание, два-три часа трачу на чтение отчетов разведки, — сказал он. — И скажу вам откровенно: каждый день я вижу самую неопределенную, хаотичную и запутанную международную обстановку за всю мою карьеру. Наверное, были более опасные времена, когда нацисты и [японские] империалисты пытались захватить мировое господство, но сейчас мы вступили в еще одну очень опасную эру. <���…> Я думаю, мы находимся в периоде затяжного общественного конфликта, практически беспрецедентного» [207].

По большей части высказывание Флинна слишком неясно, чтобы можно было рассуждать о его верности, но не последняя фраза. В контексте интервью — а репортер затронул конфликты в Украине, Корее и на Ближнем Востоке — она четко указывает на убежденность Флинна, что «общественный конфликт» находится на «практически беспрецедентном» уровне. Это эмпирическое утверждение может быть проверено с помощью множества отчетов, содержащих оценку уровня мирового насилия со времен Второй мировой войны. И данные этих отчетов показывают, что количество войн между государствами снижается с 1950 года, а гражданских — с конца холодной войны в начале 1990-х годов. Это отражается в ежегодном количестве убитых в сражениях: с периодическими незначительными отклонениями оно уменьшается на протяжении всего периода [208].

Не нужно быть главой РУМО, чтобы найти эти отчеты. Достаточно погуглить «тенденции глобальных конфликтов». Но Флинн не посчитал нужным этим заняться, прежде чем сделать свое масштабное заключение и поделиться им в интервью. Почему бы и нет? По той же причине Пегги Нунан не сочла необходимым проверить рейтинги одобрения других бывших президентов, прежде чем оценить значение повышения рейтинга президента Буша. Каждый раз срабатывало сформулированное Канеманом ЧВТИЕ (что вижу, то и есть), основа всех когнитивных иллюзий, эгоцентрический взгляд на мир, который не дает нам разглядеть другие миры, невидимые за кончиком нашего носа. Флинн каждое утро видел на своем столе горы плохих новостей, поэтому сделанный вывод ощущался им как правильный — а Что Вижу, То И Есть. Как человек, всю жизнь проработавший офицером разведки, Флинн знал о важности проверки предположений, какими бы правдивыми они ни казались, но в тот раз он не сделал ничего подобного, потому что его вывод казался ему не предположением, а правдой. Это самый старый трюк в психологии, и Флинн на него попался.