Манфред Лютц - Жизнь может быть такой простой. Жизнелюбие без одержимости здоровьем

Виктор Франкл [14] Австрийский психиатр, психолог и невролог, бывший узник нацистского концлагеря. был гениальным изобретателем психотерапевтических техник. Кроме того, он убедительно поставил под сомнение односторонне дефицитную религиозную точку зрения Фрейда. Тем не менее его логотерапии не всегда удавалось пройти по хребту между заклинанием смысла жизни как сути и в то же время нежеланием определить его. Ведь роли врача и духовника должны быть строго разделены. Хотя врачи и психотерапевты должны иметь представление о духовной помощи и уважать ее, но когда появляются экзистенциальные вопросы, требующие профессионализма, оставлять их духовнику. Также и духовники должны ориентироваться в психопатологических феноменах, чтобы отдавать их в соответствующих случаях профессионалу-психиатру. Но смешивание обеих ролей было бы роковой манипуляцией и быстро бы привело к положению гуру. Человек, тяжелую депрессию которого благодаря компетентному лечению устранили в сравнительно короткое время, само собой разумеется, очень благодарен терапевту. И если терапевт тогда еще настоятельно порекомендует этому человеку любую религиозную точку зрения, он будет склонен, возможно, согласиться с ним. Однако это манипуляция в экзистенциальной сфере.

Решение по поводу веры является свободным решением и не может быть предметом манипуляции. Оно может созреть в контакте с хорошим духовником. Врач с его авторитетом не имеет права влиять на решение. Наоборот, смесь психотерапии и духовной помощи вызывает, например, в более ранних публикациях известного Михаэля Дитериха то, что в его самостоятельно скроенной «библейско-терапевтической духовной помощи» выбор метода принимается от святого духа. Такая точка зрения может иметь опустошительные последствия. Так как тот, кто действительно убежден в этом, само собой разумеется, совершенно не способен воспринимать собственные ошибки.

Настоящая духовная помощь методически никогда не является манипуляцией. Она обширнее и гораздо глубже, чем психотерапия. И вообще нет повода думать, что духовник для чувства вашей уверенности руководствуется каким-нибудь воскресным семинаром по психотерапии. Человек может быть ограничен психическими сбоями в своей свободе, но она никогда тем не менее не является продуктом психотерапии, а предшествует ей. Она – святая земля, которая не терпит посторонних людей, на которой честь и неповторимость, долг и ответственность, желание и радость доступны только индивидууму и никакому терапевту. К этому ядру человека не подходят терапевтически, а лишь в диалоге, как его понял, например, Мартин Бубер, а именно в жизненно важной равноправной встрече человека с человеком.

Серьезный психотерапевт не делает из своих ограничений тайны и может очень помочь человеку также и тем, что он вежливо, но твердо отвергнет требование, выходящее за возможности психотерапии. Досягаемые психотерапией цели всегда ограничены, и часто психотерапевт может лишь оказать временную помощь при трагическом развитии. Хороший психотерапевт владеет техникой, но цели предоставляет пациенту. Тем самым он воздерживается от любого мировоззренческого упреждения. Он может направить прожектор внимания на силы и цели пациента и добиться тем самым излечения. Тем не менее он не всемогущий эксперт. Возможности психотерапии совершенно ограничены также и для нашего проекта «жизнелюбие». Даже в лучшем случае она не может создать счастье, а лишь уменьшить беду – с риском ее увеличить.

Можно сравнивать психический аппарат, за который отвечает психотерапевт, со скрипкой. Без музыки Бетховена, Моцарта и многих других скрипка была бы только странно сформированной преградой для муравьев. Только музыка делает ее такой ценной. Однако со всей этой музыкой со всем прекрасным, что может вызвать аппарат, психотерапевт не имеет ничего общего. У него лишь скромная задача позаботиться о том, чтобы специально созданный инструмент снова смог производить звуки. Он может также, лишь удивляясь, внимательно слушать мелодию жизни, которая опять звучит. Таким путем психотерапевту, может быть, удастся правильным техническим способом открыть зажатые или осветить скрытые двери. А шаг наружу пациент должен сделать сам. И куда его тогда поведет эта увлекательная жизнь, касается только его.

Поскольку речь здесь идет прежде всего не о терапии, а о жизни и радости, которую она может доставить, позволим себе сопроводить человека на этом пути. Наше вмешательство будет скромным, так как у каждого человека есть свой собственный, очень личный опыт получения радости от жизни. Мы будем обращать внимание на то, от чего людям действительно хорошо – это важный шаг на пути к большему жизнелюбию.

Странным образом множество людей переживают счастливые моменты во времена крайних лишений. Разумеется, нет никакого повода объявлять сами лишения очень уж радостными. Но наряду с ними всегда присутствовало и жизнелюбие: участие в радостном католическом паломничестве в баварский бенедиктинский монастырь, наслаждение чувственностью барокко, выход Буркхарда в Баварскую государственную оперу, удовольствие от палио в Сиене. Одно, конечно, несомненно: в больницах, соборах XX столетия, равно как и на койке психотерапевта, жизнерадостности не найдешь. Ее там и не должно быть. В этих местах оказывают помощь в тех редких ситуациях, когда она действительно нужна. Но психотерапевтические кабинеты и учреждения здравоохранения в наших странах занимают очень маленькую площадь. Вероятность наткнуться на них в поисках счастья статистически чрезвычайно мала, так что если это и произойдет – ничего страшного. А вот если преднамеренно и настойчиво искать жизнерадостность только там, где ее по достоверным источникам нет, тогда из лабиринта здравоохранения больше не выйти. И когда-нибудь, сидя в платоновой пещере, увидишь только тени действительности на стене и забудешь искать главное и выход к греющему свету желаний и жизни.

Поэтому здесь были установлены предупреждающие знаки, гласящие, что дорогу к жизнелюбию не надо искать на главной улице общества здоровья, по которой загорелые массы, не переводя дыхание, бегут трусцой. Конечно, нужно установить указатели на объездах, так как иначе образуется затор, приносящий сомнительную и очень затратную по времени радость только «одержимым пробками». По этим небольшим дорогам в стороне от крупных трасс мы сейчас и прокатимся. Но здесь действует правило: книга о вине ни в коем случае не сможет заменить вкус вина. Кроме того, описанные здесь дороги ни в коем случае не претендуют на полноту. Некоторым читателям будут ближе места, до которых можно добраться только на джипе – их личные уголки жизнерадостности, куда никто больше не доберется. Иные готовы даже пешком пробираться к собственным местам наслаждений, тщательно скрытым от посторонних глаз. Предавать гласности эти точки на карте в книге было бы нескромно и едва ли возможно, так как индивидуальный вкус непередаваем. Но он является бесспорным условием настоящего жизнелюбия и однозначно приносит больше жизнерадостности, чем описывается в книгах. «Суха, мой друг, теория везде, а древо жизни пышно зеленеет!» [15] Перевод Н. Холодковского. – совет Мефистофеля, который сразу можно принять к сердцу.