Еспер Юуль - Дети страны хюгге. Уроки счастья и любви от лучших в мире родителей

Нет набора ограничений, одинаково подходящих для всех детей. Главный вопрос: «Что хорошо для моих отношений с моим ребенком? Что позволяет нам обоим – и нашим отношениям – правильно развиваться?» Всегда надо учитывать три стороны: ребенок, взрослый и их отношения. Если страдает одна из них, пострадают все три.

Дети вполне могут быть счастливы, если каждый родитель устанавливает свои ограничения. Им нетрудно усвоить, что мама разрешает включать телевизор во время уборки, а папа против. Проблемы возникают, когда личные границы превращаются в безличные установки и дети пытаются приспособиться к правилам. Приспособиться к людям гораздо легче.

Социальные ограничения регулируют образ жизни детей за пределами дома: как они проводят свободное время, как и с кем играют, как строят дружеские и любовные отношения и т. д.

По традиции дети просят разрешения делать те или иные вещи вне дома, и родители выступают в роли носителей власти, разрешая или отказывая. Я не подвергаю сомнению право родителей использовать этот вид власти. Но она должна уважать детскую самооценку и личную ответственность. Проще говоря, прежде чем выносить решение, нужно обсудить эти вопросы в семье.

Я часто встречаю родителей, которые понимают свою власть слишком буквально. Их слово – закон и не подлежит обсуждению.

Например, ребенок спрашивает: «Папа, можно я останусь сегодня ночевать у Трейси?» – и получает либо позволение, либо отказ.

Если ребенку уже пять или шесть лет, более конструктивно было бы спросить: «А ты как думаешь?» Так дети учатся узнавать себя и смотреть дальше своих сиюминутных желаний, вместо того чтобы фокусироваться на мнении родителей. Их самооценка и ответственность за себя растет, и их дальнейший диалог с родителями строится на равном достоинстве обеих сторон.

То же самое касается социальной сферы. Родителям надо решить, укрепляют ли они свою власть и контроль или развивают личную ответственность ребенка; определить, что они готовы принять, а что нет.

Есть важные отличия социальных границ от личных. Родители редко способны повлиять на то, что происходит с детьми вне дома. Это та часть детской жизни, где мы – прохожие, а не участники. Мы можем надеяться, что они станут скаутами, будут играть в футбол или учиться музыке, можем поощрять их в этом направлении, но в конечном счете решение остается за ними. Мы также лишены влияния на один из главных факторов их жизни – дружбу.

Взрослые часто недооценивают важность детской дружбы и любви. Мы убеждаем детей, что они быстро найдут друзей в новой школе или заведут новый роман. Но мы забываем, как важен первый друг и первая любовь – ведь это первые люди вне семьи, к которым дети по-настоящему привязываются.

Детская дружба и влюбленность – главный опыт доверия и построения отношений. Мы вовсе не помогаем детям, когда снисходительно утешаем их.

Дружба порой становится главным фактором для выбора занятий в свободное время. Часто родителям не нравится, что ребенок не может решить, играть ли ему в баскетбол после школы, если не посоветуется с другом. Но привязанность детей к друзьям вовсе не означает, что им недостает независимости. Просто дружба и социальные контакты важнее, чем сами занятия. Родители же часто сосредоточены на успехах и результатах.

Порой трудно найти баланс между тем, чего мы хотим для своих детей и чего хотят их друзья. Я не защищаю родителей, которые уступают аргументам вроде: «Все это делают» или «Всем разрешают». Взрослые сами все чаще прибегают к этим аргументам, особенно когда основы «традиционных семейных ценностей» разрушаются и им приходится учитывать подход других родителей в школе или в окружении.

Но полагаться на чужие ценности – опасный путь. Лучше вести диалог со своими детьми. Это легко, если в семье есть традиции диалога и обсуждения. Но родители, которые попытаются ввести такую традицию заново, могут столкнуться с детским сопротивлением. Если дети ведут себя так, это сигнал для родителей, что они слишком поспешно и декларативно издают законы.

Решение здесь одно – не уступать, а терпеливо учить свою семью договариваться. Часто дети делают это лучше, чем родители, даже если выражаются не так красноречиво или аргументированно.

Существует две модели договоров:

1. Потребность/желание – удовлетворение – спокойствие/равновесие.

В этой прямой модели ребенок высказывает свое желание – еда, питье, поход в кино, сказка на ночь или новый велосипед – видит, что оно выполнено, и успокаивается.

2. Потребность/желание – борьба/дискуссия/диалог – поражение/огорчение – спокойствие/равновесие.

Здесь ребенок встречает возражение родителей, которое заставляет его бороться за выполнение желания. Если это не удается, ребенок страдает – плачет, топает ногами, хлопает дверью или становится угрюмым и замкнутым.

Через две минуты, два часа или даже два дня он смиряется с поражением и возвращается к равновесию.

Эта модель – бороться за желаемое и переживать, если оно не достигнуто, – универсальна, хотя ее внешние проявления различаются в разных культурах. К сожалению, многие родители видят в борьбе и обиде непослушание или незрелость – но это не так. Надо понять, что протест детей адресован не им, а себе – это выражение их чувств. Мы можем обращаться к здравому смыслу, но он не заменяет внутренний процесс, а лишь дополняет его. Важно не мешать детям (да и взрослым), когда они сражаются и страдают, не принимать эту реакцию на свой счет и не уступать только потому, что нам трудно выносить слезы и просьбы.

Этот процесс может происходить вокруг как личных, так и социальных границ. Он уместен в тех случаях, когда мы говорим «нет», потому что у нас нет сил, времени или денег сказать «да».

Разочарование и горе ребенка – не признак эгоизма или непослушания, они не означают, что мы плохие родители. Это демонстрация желания детей жить с нами в гармонии и их веры в нас. Они верят, что мы любим их, даже когда они сердиты и расстроены. Чтобы сохранить это доверие, нужно одно – сочувственное молчание. Наградой нам будет отсутствие мелких конфликтов и капризов. Тот же результат достигается применением авторитарной власти, но дорогой ценой.

До 11–12 лет дети хотят быть с родителями и нуждаются в этом. Но потом социальная потребность в контакте со сверстниками и другими взрослыми обретает все больше значения. Это не значит, что семья становится для них менее важной – просто они больше времени проводят с друзьями. Острые социальные потребности порождают новые вопросы о границах и бросают вызов ряду устаревших норм в семье.