Эдвард Слингерленд - И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности

Теперь мы видим, почему этот парадокс – как стараться не стараться – вовсе не аномалия, случайно возникшая в рамках дальневосточной религиозно-философской традиции, а характерная черта цивилизованной жизни. Главное – понять, что доверенный член группы не просто танцует наши танцы, пьет с нами вино и хорошо говорит на нашем языке (хотя и это неплохо). Такие с трудом имитируемые признаки полезны для быстрого ответа на вопрос, является ли этот человек одним из нас. Но, в конечном счете, нам нужно нечто большее. Из-за постоянной угрозы со стороны “безбилетников” (тратящих время на то, чтобы изучить нашу культуру, но готовящихся отказаться от наших ценностей, лишь представится возможность) открывается потенциальный разрыв между поведением и мотивацией. Мы хотим чувственного поведения, не предполагающего разрыва между поступками и мотивацией. Мы хотим быть уверены, что за поведением не стоит рассудок со своими, возможно, зловещими планами. Нас интересуют не просто физические навыки, а то, что философы называют добродетелями : устойчивая предрасположенность к социально желательному поведению {197} 197 О ценностной этике и о том, чем она отличается от “рассудочной” этики, имеющей большее влияние на современную западную мысль, см.: MacIntyre 1985; Crisp and Slote 1997. Об этой проблеме в китайском контексте см.: Van Norden 2007; Angle 2009. , обусловленная искренней приверженностью общим ценностям.

Чтобы указать разницу между этими двумя типами чувственного мышления, навыками и добродетелями, достаточно простого примера. Навык, вроде игры на фортепиано, опирается на чувственное мышление: вы никогда не продвинетесь дальше мучительного воспроизведения Mary Had a Little Lamb , не передав большую долю контроля автоматическим системам. Однако ценность вашей игры целиком зависит от того, как вы играете, когда сидите за инструментом. Внутренняя мотивация не имеет значения. “Загрузив” большую часть необходимых действий в связи с конкретным музыкальным произведением в базальные ганглии и сенсомоторную систему, с оставшимися ресурсами рассудочного мышления вы можете делать все, что угодно. Хотя мы можем предполагать, что исполнитель трогающей душу, красиво сыгранной сонаты поглощен музыкой и охвачен теми же глубокими эмоциями, которые внушает нам, мы вряд ли сможем винить его (или требовать деньги назад), если впоследствии обнаружим, что он, сидя за инструментом, думал в основном о том, что съест на ужин. Исполнение ценно само по себе. Но все совсем не так, когда речь идет о добродетелях. Они завязаны на социальное взаимодействие, которое крайне уязвимо для “безбилетников”. Добродетели должны быть искренними, чтобы чего-нибудь стоить: не должно быть промежутка между действиями и намерениями.

14 ноября 2012 года на Таймс-сквер туристка тайно сфотографировала полицейского, присевшего, чтобы помочь босому бездомному надеть ботинки. Фотографию опубликовали на странице нью-йоркской полиции в “Фейсбуке”, и она мгновенно разошлась по Сети. Полицейский Лоуренс Депримо был настолько растроган страданиями босого человека, что забежал в ближайший магазин и купил ему пару обуви. “Было очень холодно {198} 198 См.: Goodman 2012. , и ноги этого человека были в волдырях, – рассказывал он позднее. – На мне было две пары носков, а я все равно мерз”. История оказалась очень удачной для образа нью-йоркской полиции, но секрет ее привлекательности в спонтанности действий Депримо и случайности того, что кто-то случайно снял его. Представьте, что полицейский знал о фотографе и красовался перед камерой и его поступок был продиктован жаждой славы, а не состраданием. Это знание немедленно превратило бы трогательную историю в ужасный спектакль. Само действие волшебным образом изменилось бы, хотя все в мире осталось прежним: полицейский лишился бы 75 долларов, а бездомный приобрел новые ботинки. В нас живо неискоренимое убеждение, что акт “сострадания”, предпринятый без правильной мотивации, – просто имитация добродетельности. С другой стороны, доказательства искренности и спонтанности {199} 199 Дальнейший ход событий, поставивший под сомнение нужду и даже нравственность бездомного (Santora and Vadukul 2012; Jones 2012), служат дополнительным доказательством нашей “озабоченности искренностью”. в области морали вдохновляют и трогают нас.

Эта проблема занимала древнегреческого философа Аристотеля. Он сравнивал навыки и добродетель {200} 200 Более того, важность внутренней мотивации, когда речь идет о добродетели, привела Аристотеля к мнению, что “если поступают правосудно и благоразумно, то уже и правосудны, и благоразумны” ( пер. Н. Брагинской ). То есть невозможно научить кого-либо добродетели, если этот человек уже ею не обладает – хотя бы в зачатке. . Когда речь идет о навыке вроде игры на фортепиано, мы без труда можем представить, как долгое обучение приводит к устойчивому навыку. Хотя многие дети, которых заставляли годами заниматься музыкой, могут ненавидеть фортепиано, немногих счастливчиков эта мука в конце концов приводит к высокому уровню мастерства и искреннему удовольствию. Однако если речь о добродетели, например сострадании, то совсем не очевидно, чем может помочь тренировка. У нас есть ощущение, что если я спонтанно не ощущаю сочувствия к бездомному с покрытыми волдырями ступнями, то покупка ему пары ботинок не превратит меня в милосердного человека. Даже если я сотни раз заставлю себя поступить так, как поступил бы милосердный человек (будто играя гаммы), нельзя понять, как и когда я стану искренне милосердным. В определенном смысле добродетели кажутся тем, что невозможно достичь усилием: они у вас либо есть, либо нет.

Именно разница между навыками и добродетелями определяет парадокс у-вэй . Хотя китайские мыслители иллюстрировали аспекты у-вэй рассказами о поваре Дине и краснодеревщике Цине, у-вэй , которого они хотели достичь, было нравственным по сути. Об успехах в разделке туш они думали в последнюю очередь. Так что парадокс существует из-за того, что ценности, которые нравятся людям и которые те ценят в других, основываются на том, кто ты , а не на том, что ты делаешь. Они отражают постоянное внутреннее состояние, а не только поведение. Они связаны с ценностями , потому что приверженность общим ценностям позволяет существовать большим сообществам. Так что недостаточно совершать благородные поступки: нужно быть благородным человеком. Это невероятно трудно, и поэтому у-вэй с таким трудом достигается и является столь эффективным сигналом надежности. Нас привлекают люди в состоянии у-вэй , они обладают дэ , потому что эволюция заставила нас ориентироваться на сигналы искренности (которые трудно подделать и еще труднее испытать по желанию) в человеческом взаимодействии.