Эдвард Слингерленд - И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности

О “неизбежности” систем ценностей см.: Taylor 1989, esp. chs. 1–3. О “светском обществе” см.: Taylor 2007. Также см.: Slingerland 2008: ch. 6; Slingerland 2007.

О разнице между “потоком” и у-вэй как фактически религиозным идеалом см.: Slingerland 2000 a ; Slingerland 2003 b . О сходстве и различиях “потока” и у-вэй см.: De Prycker 2011; Barrett 2011.

См. Taves 2009.

Следовательно, американские консерваторы обладают более точным взглядом на вещи, чем их соотечественники-либералы, по крайней мере, в этом отношении: ценности вроде свободы и достоинства являются частью более широкой системы ценностей, которая несовместима с другими системами ценностей. Американские либералы, с другой стороны, считают, что принятие либеральных ценностей естественно предопределено и что все люди, если освободить их от предрассудков, приходят к ним. Канадский философ Чарльз Тейлор (Taylor 1989; Taylor 2007) заявлял, что современный гуманизм все еще устроен очень похоже на традиционную религию, поддерживающую ценностные суждения. Утверждение Тейлора подкрепляют его исторические работы, исследования социологов вроде Роберта Беллы и его коллег (Bellah et al. 1996) и текущее состояние дел в нравственной и социальной психологии (Haidt 2012). Существует ценная и забавная видеозапись конференции 2007 года, где ведущие философы и психологи выцарапывают друг другу глаза (в переносном смысле слова), а меня “топчет” банда новых атеистов. См.: http: // thesciencenetwork.org / programs / beyond-belief-enlightenment- 2–0.

Одной из не имеющих исторических аналогов черт западной жизни является фрагментация смысла, которая происходит из-за принятия множества довольно узких личных систем ценностей и обычно приводит к непониманию, когда человек пытается описать или оправдать свои ценности. Социолог из Беркли Роберт Белла и его коллеги отметили, что многие американцы затрудняются последовательно защищать свой подход к нравственности, потому что они черпают указания для повседневного поведения из большого числа источников и часто не обладают ясным пониманием более широкой системы гуманизма, которая включает их все. См.: Bellah et al. 1996.

“Лунь юй” – явно неоднородный текст. Этот сборник начали составлять лишь после смерти философа, хотя ученые спорят насчет датировки фрагментов (Slingerland 2000 b ). В основном текст кажется довольно древним (возможно, время его появления совпадает с появлением “Дао дэ цзин”), и мы будем обращаться с ним как с достаточно целостной книгой, отражающей мысли ранних конфуцианцев.

Мэн-цзы, разумеется, считал себя последователем Конфуция, но, как мы увидим в гл. 5, его подход к достижению у-вэй принципиально отличен. Исторический Конфуций скорее одобрил бы подход Сюнь-цзы. Сам Сюнь-цзы (он писал в конце периода Борющихся царств) осуждал Мэн-цзы за “фальсификацию” конфуцианства. То, что сейчас чаще ставят рядом Конфуция и Мэн-цзы, а не Конфуция и Сюнь-цзы, – результат позднейших событий, имеющих мало отношения к подлинному положению в конфуцианской философии периода Борющихся царств. Хотя я объединяю для удобства Конфуция и Сюнь-цзы в этой главе, их взгляды на многие предметы, в том числе на природу Неба ( тянь ) и истоки конфуцианского Пути, не совпадали. Так, Конфуций думал, что Небо открыло Путь правителям Чжоу, а Сюнь-цзы считал, что тянь – не божество, а нейтральная сила (ближе всего к понятию “Природа”). Сюнь-цзы описывает Путь как культурное достижение, подготовленное за долгое время рядом гениев. (О взглядах Конфуция и Сюнь-цзы на природу Неба см.: Ivanhoe 2007 a .) Сюнь-цзы эмпирически достовернее описывает происхождение больших сообществ (как мы, совершенствуя культуру, перешли от естественного состояния к цивилизованному), особенно если воспринимать накопление культурных усовершенствований как нерегулируемый процесс. Поэтому в этой главе я буду работать в основном с концепцией Пути Сюнь-цзы.

В последние десятилетия психология концентрировалась на силе бессознательного. Однако интеллектуальный маятник пошел в другую сторону, и в последние годы многие уважаемые ученые стали высказываться в пользу разума и опровергать утверждения, что сознание это только эпифеномен, побочный продукт работы бессознательного. Также см.: Baumeister, Masicampo, and Vohs 2010.

См.: Dennett 1991.

См., например: Grouios 1992.

См.: Gazzaniga 1998.

См.: Dennett 1995: 379–380.

О том, как рассудочное мышление в определенных ситуациях превосходит чувственное мышление либо склонность к у-вэй , см.: Kahneman 2011: 239–241.

См.: McCauley 2011.

Понимаемая таким образом культура включает большой объем информации о социальной среде, в том числе о физической деятельности и физических объектах (совершенствовании навыков, измерительных инструментах, книгах, развивающейся культурной среде) и вербальной коммуникации (Sperber 1996). Недавно была проведена огромная работа по осознанию хода культурной эволюции, в которой человеческие культуры во всех их проявлениях со временем приобретали черты генетической эволюции, сохраняя и важные отличия (о культурной эволюции см.: Richerson and Boyd 2005). Возникшие культурные системы изменяют нас, обычно незаметно, изменяя внутренние ассоциации, основные мотивы, предпочтения и вкусы, даже наше восприятие пространства. Об определяющей роли культуры для сознания см.: Geertz 1973 (более традиционный антропологический подход); Henrich, Heine, and Norenzayan 2010 (более современный эволюционный взгляд).

О табу у фиджийцев см.: Henrich and Henrich 2010; Henrich and McElreath 2003; Katz, Hediger, and Valleroy 1974.

См.: Boyd, Richerson, and Henrich 2011.

В сравнении с шимпанзе человеческие дети куда точнее в подражании: если показать им новый навык, они повторят все, что видели, даже несущественные действия, вроде почесывания носа. Шимпанзе повторяют лишь полезные шаги, игнорируя остальное. Это эффективнее, когда польза очевидна (Nagell, Olguin, and Tomasello 1993), однако менее эффективно, когда речь заходит о передаче сложной социальной информации, в которой сами ее составляющие делают почти невозможной задачу различения важных и несущественных шагов. “Обезьянничать” свойственно в первую очередь людям , что, возможно, является результатом давления отбора, оказываемого человеческой культурой.

См.: Schmeichel and Baumeister 2010.

См.: Baumeister et al. 1998; Muraven, Tice, and Baumeister 1998. Позднейшие работы, изучающие психологические причины этого феномена, предполагают, что количество доступной глюкозы в мозге оказывается ограничивающим фактором: осуществление когнитивного контроля расщепляет глюкозу, и получение дополнительной глюкозы может помочь быстрее вернуть самоконтроль (Gailliot et al. 2007). Как замечают авторы последнего исследования, когнитивный контроль дает интересные эффекты, когда речь заходит об определенных проявлениях воли. Так, при диете нужно одновременно применять силу воли и воздерживаться от потребления глюкозы. В результате возникает “иронический конфликт”, при котором диетические ограничения приводят к снижению глюкозы, которое, в свою очередь, подрывает силу воли, необходимую для отказа от еды.