Сергей Белорусов - Очерки душевной патологии и возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия

Действительно, латинский термин re-ligare означает буквально «восстановление связи». Из психотерапевтической практики автора явствует, что прямой вопрос клиенту — «Верующий ли Вы человек?» обычно малоинформативен, так как ответом чаще оказываются вариации на тему «Да, что то там есть…». А вот вопрос — «Возможен ли для Вас в том или ином виде диалог с Тем, Кто там» — позволяет идентифицировать присутствие именно религиозной духовности.

Здесь приоритетны несколько иные критерии и основным из них является возможность трансценденции. Обращаясь к словарю, уясним, что это « (от лат. transcendens — перешагивающий, выходящий за пределы) — возникший в схоластической философии основополагающий термин философии и теологии; истоки его уходят в античную философию и он используется для обозначения преодоления определенной сферы представлений, способов бытия, выхода за те пределы, в рамках которых остается имманентное. Первоначально использовался в схоластической философии и теологии в онтологической спекуляции о боге, «перешагивающем» все сотворенное бытие и являющемся «потусторонним»

Католический священник и инициатор психологического подхода, известного как «транстерапия», А. ван Каам пишет: «Для религиозного бытия природа не сводится к „просто природе“ или к источнику физической энергии и полезных ресурсов. Вселенная пронизана религиозным посланием и освящается Присутствием смысла. В религиозном образе бытия вещи и предметы всегда означают нечто большее, чем представляются на первый взгляд. В каждом явлении мира проступает невысказанное, то, что трансцендирует (выступает за границы) природы.»

«Правильное определение человека было бы не homo sapiens, a homo transcendens — человек превосходящий, выходящий за пределы. В этом и заключается сущность человека», — утверждает известный психолог Д. А. Леонтьев Не менее авторитетный ученый, В. А. Петровский рассматривает способность «трансцендировать, выходить за пределы себя» как главнейшее свойство личностной бытийности. Интересно, что сугубо важное для психотерапии следствие этого феномена мы найдем не в психологических трудах, а в выводе выдающегося русского философа В.С.Соловьева: «Изо всех земных существ один человек может относиться к себе самому критически… в смысле сознательной отрицательной оценки самого способа своего бытия и основных путей своей жизни как не соответствующих тому, что должно бы быть»

Надлежит здесь вспомнить мнение отечественного мыслителя Б. Поршнева, аргументировавшего, что акт выбора, осуществляется, прежде всего, отчетливым «Нет» или отрицанию «тянущим вниз» деструктивным вариантам предстоящего поступка и ответственным выбором онтологически вышележащего «Да», происходящим лишь после такового отрицания.

После того, как мы перечислили такие проявления «светской» духовности как искусство, культура, образовании, игра, и т.д., то что мы отнесем к признакам «религиозной» духовности?

Религиозная духовность будет опираться на ритуальные практики. Впрочем, и светская духовность заимствует отсюда тенденцию к красивым, величавым, смыслообразующим, воспроизводящимся действам. Трагичный опыт церковных гонений в России, показал, что насаждаемая секуляризация образа жизни не может обойтись без свойственного человеку стремления к празднику и связанного с ним обряду. Чем были многолюдные демонстрации с плакатами членов Политбюро в недавнем прошлом, как не имитацией оставшихся в генетической народной памяти «крестных ходов»? Профанированные «красные свадьбы» или «пролетарские имянаречения» (вспомним фильм «Собачье сердце» разве не имитация соотвествующих церковных таинств. Даже старательная «научная мумификациря» лидера Октябрьского переворота являлась аллюзией чудесного сохранения тел христианских святых.

Здесь отражен второй критерий религиозной духовности — ее принципиальная традиционность. Остановимся здесь подробнее и зададимся вопросом — почему скороспелым духовным практикам — гуруизму Ошо, сайентологии Хаббарда трансперсональной психологии С. Грофа, оздоровительным методам М. Норбекова, экологическим культам типа Анастасии и пр., и др. — мы отказываем в принадлежности к описываемой здесь религиозной духовности? Суть в том, что таковая базируется на традиции. Вспомним, что признаком всего живого является пульсация: вдох/выдох; систола/диастола; кризис/экономический бум. Так и в феномене религии:

— Вдох — мистическое индивидуальное откровение Свыше принимается, анализируется и либо остается в том, что теологически именуется Священное Предание, утверждаясь догматически, что может длиться столетиями, либо отвергается как «прЕлестное», что в аскетических категориях означает — фальшивое, соблазнительное, душевредное. В случае канонического принятия его, происходит формирование ритуала,

— Выдох — целью которого служит сохранение и передача этого события последующим поколениям. Таким образом, именно соборная традиция, consensus patrum и принятие того или иного предмета веры всей полнотой клириков и лаиков, служит гарантией своеобразной психогигиены религиозной духовности.

Еще одна логическая перспектива. В неопубликованной работе российского мыслителя О. Генисаретского есть глубокая и таинственная фраза — ««смысл есть дух в его омертвленном, безотносительном к жизни движении» Проникаясь ей, приходишь к следующему утверждению: Дух, уплощаясь, овеществляясь, застывая, становится Смыслом, но процесс продолжается и далее: нисходя и приземляясь, становясь доступным оптимальной передаче следующим поколениям, Смысл познается через Ритуал.

Здесь, наверное, пора подводить итоги. Мы постарались пригласить адресата этого текста разделить с нами тезис о том, что ведущей мотивацией светской духовности явится само-определение, само-реализация, само-актуализация, в то время как опора на религиозную духовность в процессе психотерапии ставит более дерзновенную задачу — бережное сопутствование клиенту в его само-трансцендентности, благодатном преображении, теозисе.

Два типа духовности отнюдь не противопоставляются, напротив, их соприсутствие в психотерапевтическом процессе коррелирует с афоризмом праославного священнослужителя, основывающегося на соборном опыте: «Прежде чем стать христианином, нужно научиться быть человеком.»

Вспомним классика психологии, мудро разделяющем «свободу ОТ» от «свободы ДЛЯ». Итак, «светская» духовность, предполагая фасилитацию способности клиента к само-сознанию, само-определению, само-выражению, — подготавливает его к «свободе ОТ» — свободе от невротической детерминированности.

Актуализация религиозной духовность, к которой эксплицитно или имплицитно апеллирует компетентный и опытный психотерапевт, способствует появлению «свободы ДЛЯ» — а именно, развитию возможностей прислушаться не столько к себе, сколько вступить в диалог с собственной судьбой, обстоятельствами психогении, воспринять происходящее с ним не как борьбу одинокого индивида с безличным fatum, а как миссию, как ответ на вызов, как призыв, став иным, приблизиться к собственной сути.