Сергей Белорусов - Очерки душевной патологии и возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия

— По отчеству… Как родился, никто по отчеству… не называл…

1898 г.

Казалось бы здесь все просто и знакомо. И тем не менее чудесно. И если чудесность считать критерием духовности, что может быть чудеснее, чем рождение ребенка из двух клеточек, чем дивная целесообразность природы, чем иногда дающаяся нам свобода жертвовать низшим Я самосохранения во имя любви?

И теперь мы вернемся к практической терапии. Вот случай прошлой недели. Паренек, преуспевающий программист, семь лет в близости со своей подругой внезапно застает ее в ситуации неверности. Он приходит к терапевту движимый двумя аффектами: боли и обиды. Рассказывает, что прекратил с ней все отношения, мучается, не принимает оправданий с ее стороны, посылает гневную и оскорбляющую смску. Приходя, он ищет солидаризации со специалистом в негодовании на нее, приглашает к сочувствию ему в ситуации, кажущейся ему в высшей степени несправедливой и незаслуженной.

И здесь наверное проступает отличие профессиональной терапии от дружеского утешения. Специалист неспешно и тактично старается перенести акцент, не преуменьшая глубины страдания, с позиции «За что так со мной?» на более ответственную (вспомним название хорошей монографии игумена Евмения «Духовность есть ответственность») платформу «Что (кто) есть я». Подчеркнем, что терапевтическое взаимодействие осуществлялось в парадигме «анонимной духовности», то есть пациент открыто исповедует принципиальный и необратимый атеизм. А когда невозможна встреча с Богом, пациент приглашается к встрече с самим собой, но таким собой, которое отвечает высшим его представлениям о себе (сверх Я в психоанализе).

В неспешной беседе обсуждается соответствие его поведения наличествующим у него идеалам, среди которых наиболее созвучным ему оказался «самурайский кодекс бусидо». Клиент приглашается к трезвой самооценки с позиций благородства, невозмутимости, стойкости. Такой подход представляется нам примером «открытого» типа терапии, поскольку мы оба с ним не знаем, что произойдет в результате его трансцензуса к более высоким нравственно формам поведения. К концу терапевтической встречи у клиента появляется аффект стыда вместо захлестнувшей его ранее обиды. Если б применили «закрытую» терапию, то мы бы ставили результат стирания из памяти стрессового эпизода, возврат любимой девушки, ну словом не отличались бы от «ворожеи-приворотчицы». Результатом встречи явилось решение клиента отправиться к неверной любимой с извинениями. И далее происходит неожиданное. Может быть чудо. На следующий день он приходит словно просветленным. Он говорит, что благодарен за происшедшее с ним. Девушка сказала ему, что давно любит другого, и он от этого испытал облегчение и душевную гармонию, его словами: «Раз на свете есть люди, которые могут бросить все из любви, то на этом свете стоит жить».

Еще раз, в чем же здесь открытость? А в том, что мы, отважившись апеллировать к духовности на том уровне, который доступен нашему клиенту, не зная что произойдет в результате, доверчиво вверяя себя промыслу. Мы расчищали характерологические завалы саможаления, обиды в виде стремления к примитивной справедливости и не ошиблись, когда актуализировали евангельское «милость превозносится над судом».

Продолжение истории. Он был вчера. Как и следовало ожидать, наступил период реактивной депрессии. Но мы же договорились взывать к «высшим» ценностям. И пусть меня упрекнет дедушка Фрейд, предпочитавший «низводить» сферу инсайтов, мы со СПУТНИКОМ, рассуждали примерно так (далее не прямая цитация встречи, но «эстрагирование»):

СТРАННИК : Мне реально плохо. И потому что это произошло. И это лишь укрепило меня в мысли, что бОльшую часть людей следовало умертвить. Для их же блага.

СПУТНИК: Итак, мы имеем две реальности — твои чувства и твои убеждения. Emotio & Ratio. А зададимся вопросом, насколько они влияют друг на друга…

СТРАННИК : В смысле?

СПУТНИК: В причинно-следственном. Если ты выйдешь на улицу без одежды, следуя убеждениям натуризма, ты или замерзнешь или будешь обсмеян.

СТРАННИК : Но я считаю, что людей цивилизация испортила. И вообще, животные мне как то ближе.

СПУТНИК: Понял. Принял. Но ведь ты, программер по специальности, ведь уловишь такой тезис. Вот, к примеру в нас встроена операционная система, представил.. Типа при рождении..

СТРАННИК : Угу, и…

СПУТНИК: А допустим, в нее Кем то «вшит» драйвер благодарности жизни и любви к представителям того же биологического рода.

СТРАННИК : А если у меня тут дырка?

СПУТНИК: Тогда операционная система у тебя будет глючить, жизнь представляться в мрачных тонах скринсейвера и комп будет искрить то в себя то в других…

СТРАННИК : Понятно, но ведь я не всех не люблю… Есть люди за которых я готов, ну не знаю, ну жизнь отдать… Но таких мало.

СПУТНИК: Хорошо, здесь притормозим. При твоей программе «готов отдать жизнь за близких и не переношу остальных» ты чувствуешь себя хреново, но в меру. А если ты просто попробуешь жить по программе «как мне жаль, что я не могу обнаружить в себе ни резона, ни отваги в том, чтоб иметь возможность отдать свою жизнь за всех». Помнится, один Парень так поступил. И депрессии у него не было. А у тебя есть. Факт?

СТРАННИК : Ну..

СПУТНИК: Знаешь, иногда картинку можно сменить усилием воли. Уж что-что, а у благородного самурая эта добродетель есть.. Попробуй напрячь волю в этом направлении и посмотрим, что из этого выйдет… Обсудим через неделю.

СТРАННИК : Это все?

СПУТНИК: Хочешь таблетки?

СТРАННИК : Нет.

СПУТНИК: Ну, значит все…

Итак, резюмируем. Настоящей религиозно-ориентированной психотерапии присуща открытость. Это свойство включает в себя такие параметры, как спонтанность, диалогичность, «присутствие Третьего», упование на милость Высшего. Это терапия устремленная вверх. Ее целью является выход из стагнации отживших психологических защит. Ее результат непредсказуем ни для терапевта ни для клиента. Оба они, в меру возможности веры, отпущенной каждому из них, надеются на обетованное: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам», Мф 7:7.

Давайте задумаемся о том, что можно именовать «прикладное богословие», то есть своего рода высвечивание «духовного в повседневном», актуализация высоких смыслов в жизненной рутине, аккуратный подбор аналогов аскетических понятий применительно к ситуациям проблем и страданий наших клиентов.

Аскетика в ее теоретическом и практическом смысле является неотъемлемой составляющей любой традиционной духовности, в отличие от псевдодуховных течений столь широко овладевающих умами и душами наших современников. Ведь если мы примем, что высшей духовной категорией является любовь, и задумаемся, а можно ли как то ее квантифицировать, то поймем, что единицей измерения любви является понятие жертвы. Жертва — это нечто неотъемлемо и по праву твое и то, что ты движимый стремлением любви с радостью и благодарностью отдаешь. Это не подарок — дарят ведь легко и от избытка, а настоящая жертва — «отдирается» тобой от себя и боль от этого мучения окрашена сладостью посвящения любимому, этот путь воплощения почтения, преклонения, благоговения, способ истинного выражения истинной любви.