Максим Плохой - Философия преступника

нужна лишь свобода, которую отнимает Система, поэтому он враг её. Понапридумывали уйму течений анархизма, названия некоторых и выговорить трудно.

Подлинный анархист суть Абсолютный Преступник. Таким был Рензо Новаторе, погибший в перестрелке с полицией в 1922 году. Вот его слова: «Преступление - это высший синтез свободы и жизни». Подлинный анархистом был Жан Мерин, показавший своей жизнью и смертью то, какой силы может достигнуть воля, создающая свободу. Система имеет человека, такие, как Мерин, имеют Систему. Таких очень мало, - тех, кто понял, что быть самим собою значит быть Преступником. Ферал Фавн один из немногих анархистов, осмелившихся употребить слово «преступник» как синоним «анархист», правда, сделал это с опаской и кучей оговорок. Своего преступника он назвал повстанческим. «Повстанческий преступник аморален, он отвергает закон в любых его проявлениях, потому что закон ограничивает его жизнь и возможность. Он может грабить банк и использовать деньги для осуществления своего проекта, растратить их со своими друзьями, отправиться в поездку или сжечь их. Но моральные преступники (так он называет обычных, не повстанческих преступников -Авт.) будут вынуждены использовать их для избранного ими дела. Профессиональные преступники находятся вне закона: они с ним танцуют (танцы разные бывают - Авт.) и используют в своих интересах. Они ламают его не из-за неповиновения (из-за тоже - Авт.), а по экономическим причинам (повстанческий преступник, насколько я понял, тоже не брезгует деньгами - Авт.). Повстанческие преступники не хотят быть интегрированы в криминальную субкультуру (хотят создать свою? Их субкультура будет менее криминальной? Не быть интегрированным в субкультуру - это быть одному, то есть быть Абсолютным Преступником. Ферал Фавн ведёт речь не об одиночке и, по сути, создаёт новую субкультуру «повстанческих преступников»; ново здесь только название, но не суть -Авт.). Повстанческие преступники сознательно стремятся увеличить силу своей самоорганизации для оппозиции обществу (как и любая другая субкультура. разве самоорганизация не требует законов, а как же тогда «отвергает закон в любых его проявлениях»? - Авт.). Таким образом, повстанческие преступники обычно живут как бродяги («бродяга» по воровским понятиям, то есть по кодексу «профессиональных» преступников

- это представитель элиты преступного мира, сознательный преступник; в зоне, где я сейчас нахожусь, шесть бродяг на тысячу триста зэков, я в их числе - Авт.), путешествуя, но никогда не засиживаясь на одном месте и не становясь определяемыми (я тоже никогда не засиживался на одном месте, разве что по приговору суда; преступник путешествует, бродит по земле, -отсюда и пошло «бродяга» - Авт.). Их жизнь, а также их законная деятельность являются нападениями на общество». Жизнь любого преступника является таким нападением в большей или меньшей мере, в зависимости от личных качеств.

Преступник - это тот, кто живёт по-Своему. Его можно называть «повстанческим» или ещё как-нибудь, но суть: он или Преступник, или нет. Преступник - это состояние воли. «Мы должны решиться на уничтожение всего, уничтожающего нашу свободу, и на то, чтобы действовать, исходя из наших инстинктов и желаний, мы должны решиться доверять себе», - это слова Абсолютного Преступника, произнесённые Фералом Фавном, и если ему угодно называть его повстанческим преступником.

Подлинные анархисты - это Феофил Мавропулос и Герасима Цакалос, они называют себя анархистами прямого действия. Я процетирую их речи на суде как пример речи Абсолютного Преступника. Мавропулос: «Все решения, связанные с задачей обретения свободы, содержат внутри себя зерно смерти. произошла вооружённая стычка между двумя анархистами и полицией. Два пса режима. попытались арестовать меня и моего товарища. Мы вежливо, но твёрдо отказались, оказав вооружённое сопротивление. Цель

- сохранение собственной свободы. Мой товарищ ушёл от ментов, похитив их тачку. А я, раненный, был арестован. Оба мента были также ранены.

умри оба мента на месте, мы оба - я и мой товарищ - были бы сейчас на свободе. для меня было бы честью завалить двух легавых. И не просто потому, что они пытались меня арестовать, а именно потому, что они -менты. Каждый мент наделён властью. Независимо от того, по какой причине человек пошёл в менты, он становится достойной целью для революционных анархистов с того момента, как одевает погоны. Политиканы. крупные дельцы, стукачи. тюремщики и - конечно же - вы, судьи. Все вы являетесь для нас - городских партизан - мишенью. Как и всякая другая ключевая фигура в системе, всякий её прислужник. Я стал сознательной и деятельной частичкой интриг и заговоров против этого прогнившего мира власти. мы ненавидели всякого чиновника, который пытается украсть у нас право жить. Потому что мы хотим сами определять как, где, с кем нам жить. Мы боремся с созданным вами миром, потому что только так можно по-настоящему жить в мире».

Герасимос Цакалос: «Вы судите во имя закона, а мы действуем во имя анархической совести. Для вас истина - общество, чьи памятники - тюрьмы, банки и полицейские участки, министерства и судьи. Для нас истина - это мир, полный человеческого достоинства, свободы совести, анархического восстания, искренних отношений и неподдельных страстей. мы не собираемся вписываться в ваши легальные рамки. Никакой приговор и никакая тюрьма не заставит нас изменить своё решение. Решение о постоянной атаке на систему. До самого конца».

Подлинный анархист, то есть Абсолютный Преступник - Альфредо Бонано. Вот что он пишет в своей книге «На ножах со всем существующим»: «Нужно перестать функционировать. Нужно начать быть. Стать самим собой. То есть неприемлемым. делай всё сам! . Всё, что нужно, - это решимость. Человек, решившийся на действие, - не смельчак, не исключение - это просто индивид, прояснивший для себя вещи, пришедший к выводу, что бессмысленно и убого играть ту роль, которую ему предназначила система. Полностью в своём уме, он переходит в атаку с блистательной решимостью. Совершая действия, он попросту осуществляет себя. Он переходит в состояние радости. Нейтрализация индивида -постоянная практика системы. Да, нужно оказаться на ножах с собственной уступчивостью, усталостью и бессилием, а уж затем - на ножах со всем существующим. Только в процессе делания ты начинаешь понимать вещи, которые должны быть сделаны, чтобы быть понятными. О свободе можно говорить только будучи свободным. Чем дальше мы отходим от полицейского взгляда на окружающую среду, тем ближе мы подходим к битве с полицией.. Страсти ЗЛЫ, потому что они подавлены и задушены отвратительным чудовищем - нормальностью. Власть постоянно администрирует своё вмешательство, чтобы оправдать свой собственный продукт - зло. Никакая власть не может поддерживать себя без добровольного служения тех, кому она навязывает свою волю. Именно власть всегда и везде правит с помощью двух орудий - вины и правоты: я (власть) права, а вы (непокорные) виновны».