Максим Плохой - Философия преступника

* * *

«Поскольку каждое. стремится к тому, чтобы доказать и утвердить себя. то самосознание, которое свободе предпочитает жизнь, вступает в отношения рабства и тем самым показывает, что оно неспособно. для своей независимости. Услуживающий лишён самости. В качестве своей самости он имеет другую самость. Господин же, напротив, в услужающем созерцает другое я как снятое, а свою собственную единичную волю как сохранённую. Но собственная личная и отдельная воля услужающего . совершенно исчезнет в страхе перед господином» (Гегель). Это тот случай, когда правда особенно ценна, ибо произнесена привыкшими лгать устами, устами величайшего клеветника на свободу. Признавать, что услужение есть удел раба и ничтожества и призывать к покорности и услужению господину государству - «земному богу», доказывать, что только свобода, дарованная этим господином, и есть подлинная свобода. Одним словом - диалектика, то есть духовная проституция. А ведь сколько «мыслителей» черпали и черпают вдохновение в этом величайшем «мошенничестве интеллекта» -философии Гегеля.

Он определил свободу как познание необходимости всех вещей. Думаю, что такое познание есть понимание необходимости сообщать всем вещам свой смысл. Вещи ждут Моего смысла. Свобода - это познание необходимости быть Преступником. Свобода начинается, когда ты произносишь: будь что будет. Нравственно лишь то, что своенравно. Неспособность познать истину - это неспособность создать истину, это отсутствие решимости быть Богом. Страх ошибиться, страх «испортиться» создаёт неспособность к истинности. Нет той истины, которую ты можешь познать, есть та истина, которую ты можешь осуществить самоосуществлением. Для этого «мы должны отказаться от всех моделей и заново изучить наши возможности». Чтобы заново изучить свои возможности, тебе придётся быть Абсолютным Преступником. Всякий, сказавший мне: «Ты должен», - есть враг мой. Система - это всё, что говорит человеку «ты должен». Бертран Рассел спрашивает: «Существует ли в мире знание столь достоверное, что никакой разумный человек не смог бы подвергнуть его сомнению?» Думаю, что «знание» - это всегда Своё знание, это то, что знаю я. Когда знание начинает «существовать в мире», то есть становится всеобщим - ни о какой несомненной достоверности уже речи быть не может. Общепринятость - убийца достоверности. Достоверность -это нечто такое, что рождается предельным усилием самобытной интуиции и благословляется волей, смеющей сообщать истинность всему. Достоверное знание - это Моё знание о том, что оно Моё; и всякий раз, когда я доверяю его миру - я сам подвергаю его сомнению. Я становлюсь сомневающимся в своём знании, когда хочу, чтобы мир подтвердил его достоверность, - значит, я уже не достоин обладать им. Когда я спрашиваю мнения «разумных человеков» о Своём знании, - я оскорбляю свою интуицию и волю. Достоверность знание обретает всякий раз, когда я произношу: я знаю, что я знаю. И когда решимость, с которой я это делаю, делает мир не смеющим сомневаться в силе, родившей эту решимость - моё знание становится знанием о том, кто я. Достоверность - это моя вера в это знание, вера в знающего. «Мы обнаруживаем в себе эту веру уже готовой с того самого момента, когда начинаем размышлять: это то, что мы можем назвать инстинктивной верой» (Б. Рассел).

Любовь - это всегда любовь к свободе. Истина в том, что иной любви нет. «Ценность - это то, что человек добывает и удерживает своими действиями, добродетель - это действие, с помощью которого человек добывает и удерживает ценность» (Айн Рэнд). Есть лишь одна ценность, которую человеку дано добывать и удерживать своим действием - свобода. Имя действию - Преступление.

* * *

Убийца царя Кибальчич написал своему адвокату в день казни: «Я знаю, что сегодня меня казнят. Умру спокойно. Но знаете что?! Я всё время ломаю голову, как бы мне найти одну философскую формулу. Я хочу найти такую формулу, которая убедила бы меня, что жить не стоит. И как не ломаю голову, никак не могу убедить себя! Жить так хочется! Жизнь так хороша! И всё-таки надо умирать!..» Отдать жизнь за свободу значит стать абсолютно свободным. Убийство царя - это максимальное Преступление, создающее максимум свободы. Убийство царя не есть убийство человека, это уничтожение лица Системы, главного выразителя её воли. Благо есть убийство властьимущего, ибо это убийство убийцы. И чем выше чин убитого - тем большее благо, ибо чем выше чин, тем больше вреда свободе он принёс. К узнавшему формулу, ради чего стоит жить, приходит также знание того, ради чего эту жизнь можно отдать. Кибальчич ясно понял стоимость своей жизни. Тот, кто сам своим образом жизни назначил ей высокую стоимость, кто наполнил её Своим смыслом, - не сможет убедить себя, что жить не стоит, ибо невозможно расстаться в один миг с ценностью, которая накапливалась по крупицам волей и сознанием влюблённого в свободу человека. Захотеть отыскать формулу, которая убедит, что жить не стоит, может лишь тот, кто сам открыл формулу, ради чего стоит. Воля его создала этим Преступлением максимальное количество свободы, ибо это было убийство и самоубийство. Это была воля Абсолютного Преступника. Нет, не

была... Она есть, она бессмертна свободой. «...во имя нашей личности, стремящейся найти полноту своего я в союзе с любовью и свободой, мы должны превратить нашу жизнь в неустанную борьбу с властью» (Чулков). Афоризм «познай самого себя» значит: узнай, что на всё твоя воля. У входа в царство свободы начертано: да не переступит этого порога тот, кто не искушён в своеволии. Не Преступнику войти в царство свободы равносильно что верблюду пролезть в замочную скважину. Поппер К.: «Конечно, нелегко строго определить степень свободы, которую можно оставить гражданам, не подвергая опасности ту свободу, которую призвано защищать государство». Нелегко, потому что невозможно. Поэтому государство не утруждает себя таким определением. Дабы не рисковать, оно берёт её всю, тем более, что почти никто не против.

Говорят, что никто не должен быть судьёй делам своим. Так говорят судящие дела чужие. Я же говорю: никому не позволяй быть судьёй делам твоим. Каждый, присвоивший себе право судить дела мои, дарует право поступать с ним по-моему.

«Парадокс свободы», впервые сформулированный Платоном, гласит, что ничем не организованная свобода превращается в свою противоположность, без защиты и ограничения законами она неизбежно приводит к тирании сильного над слабым. Я уверен, что сам Платон так не думал, ибо был достаточно умён, чтобы понимать, что такое свобода. Этот парадокс он придумал, потому как в нём очень нуждались слабые и власть. Платон -адвокат Системы, и он понимал, что для успешной защиты нужно оклеветать свободу. Безволие слабосильных явилось благодатной почвой для подобных парадоксов, избавляющих от трудностей самостоятельности. Парадокс свободы сделался основным ориентиром в речах всех адвокатов Системы. Кант: «Свобода человека должна быть ограничена, но не более, чем это необходимо для обеспечения одинаковой степени свободы для всех». Кем является говорящий «свобода должна быть ограничена»? Кем угодно, но только не философом, ибо требование ограничить свободу человека - это требование наложить запрет на самостоятельный поиск правды. Как можно обеспечить одинаковою свободу для всех? Никак. Утверждать о возможности такого обеспечения может лишь шарлатан, умышленно вводящий в заблуждение. Свобода - продукт человеческой воли. Производственная сила у каждой воли разная, «обеспечить одинаковою свободу для всех» - это означало бы сделать силы воли одинаковыми. Как? Нужно, чтобы каждый сдавал свою волю на переработку в «общую волю», где она будет работать строго в определённом режиме. Диоген объяснял бесполезность законов тем, что хорошие люди в них не нуждаются, а другие от них лучше не становятся. Система заявляет: мои институты защищают свободу. Это ложь, ибо то, что нуждается в защите, уже не свобода. «Свобода людей никогда не будет учреждена законами и институтами, которые должны её гарантировать. Гарантией свободы является свобода» (М. Фуко). У свободы одна гарантия - моя воля. Абсолютный Преступник рождён преодолением разрыва между теорией свободы и её практикой; он мост, объединивший собою внутреннюю и внешнюю свободу. Герцен: «Подчинение личности обществу, народу, человечеству, идее - продолжение человеческих жертвоприношений». Преступник - это неподчинение всему. Лев Толстой сказал, что сумасшедшие дома изобретены человечеством с тайной целью уверовать в свою разумность. О тюрьмах можно сказать, что они изобретены обществом с тайной целью уверовать в свою правоту.