Роже Дадун - Фрейд

Тем не менее Фрейд старается выявить отличительные черты детской женской сексуальности. Во-первых, он отмечает силу привязанности маленькой девочки к матери; как утверждается в работе "Женственность", "невозможно понять женщину, если пренебрегать этой фазой доэдиповой фиксации на матери". Либидные чувства девочки к матери, уточняет он, "многообразны, существуют в течение всех трех стадий детской сексуальности и обретают черты каждой из них, выражающиеся в оральных, садо-анальных и фаллических желаниях... К тому же, будучи двойственными, они одновременно нежные и агрессивно враждебные... Наиболее явно выражено среди них желание сделать ребенка матери и иметь его от нее; эти два желания относятся к фаллическому периоду, и их наличие, каким бы удивительным оно ни казалось, доказывается аналитическими наблюдениями". Идентификация себя с матерью вызывает наиболее типичные для девочки формы поведения, как, например, игра в куклы.

Но элементом, оказывающим наиболее важное и продолжительное влияние на женскую сексуальность, является понимание девочкой того, что у нее нет фаллоса и это отличает ее от мальчика; клитор, "маленький пенис", который, согласно фантазиям, должен вырасти, в течение определенного времени берет на себя его роль, что влечет за собой порой интенсивную мастурбацию. Отсутствие фаллоса порождает у девочки психическое формирование значительной силы, которое будет определять ее сексуальную судьбу: желание иметь пенис. Во всех разнообразных вариантах этого желания возникает обычно главный вопрос: как его получить, если его нет? Направленность поступков женщины развивается, как отмечает Фрейд, в двух основных направлениях: иметь внутри себя ребенка - страсть к материнству, основанная на соответствии ребенок=пенис; и иметь в себе пенис мужчины - то есть, как уточняет Фрейд в работе "О переносе влечений главным образом на анальный эротизм", "желание иметь мужчину ... как приложение к пенису".

Поскольку пенис служит для ребенка универсальным атрибутом, его отсутствие влечет за собой кастрационную психическую травму, вызывающую в эволюции девочки "решающий поворот". Вот что пишет об этом Фрейд в очерке "Женственность": "Перед ней открываются три пути: первый ведет к сексуальному торможению или к неврозу, второй - к изменению характера и формированию мужского комплекса и, наконец, третий - к нормальной женственности". Поскольку, как подчеркивает Фрейд, "ее любовь была направлена на мать фаллическую, а не на мать оскопленную", привязанность девочки к матери нарушается. Когда оскопленная мать "обесценивается" и девочка дает волю своим враждебным к ней чувствам, ее усилия по обольщению и либидные мотивации обращаются на отца, владеющего фаллосом: она "входит" в эдипов комплекс тогда, когда мальчик из него выходит! Фрейд настойчиво подчеркивает эту главную разницу между мальчиком и девочкой в их отношении к комплексам - эдипову и кастрации. В работе 1925 года "Некоторые психологические последствия анатомической разницы между полами" он пишет: "В то время, как эдипов комплекс у мальчика завершает свое существование под воздействием комплекса кастрации, у девочки он становится возможным и возникает благодаря комплексу кастрации". Эта эволюция закономерна, полагает Фрейд, поскольку связана с "дифференциацией половых органов" и разницей между совершенной кастрацией и просто угрозой кастрации". Такое объяснение, очевидно, в высшей мере сомнительно, поскольку оно смешивает данные анатомического строения, произвольно интерпретированные как "кастрация", и образ "угрозы" - совершенно другого рода!

Несколько лет спустя в работе "Женственность" Фрейд более подробно рассматривает эти важные различия: "Во взаимоотношениях эдипова комплекса с комплексом кастрации у разных полов проявляется разница, имеющая серьезные последствия. Эдипов комплекс, заставляющий мальчика желать свою мать и пытаться потеснить соперника - отца, развивается естественным образом на фаллической стадии. Но угроза кастрации вынуждает маленького самца оставить подобные устремления; страх потерять пенис вызывает исчезновение эдипова комплекса, который в обычном случае полностью разрушается. Ему наследует строгое Сверх-Я. У девочки все происходит наоборот. Комплекс кастрации не разрушает эдипов комплекс, но благоприятствует его развитию; желание иметь пенис заставляет девочку отдалиться от матери и укрыться в эдиповом комплексе, как в гавани. Вместе со страхом кастрации исчезает главный мотив, заставивший мальчика преодолеть эдипов комплекс. Девочка же сохраняет этот комплекс неопределенное время и преодолевает его значительно позднее и то не полностью. Сверх-Я, формирование которого в этих условиях затруднено, не достигает силы и независимости, необходимых с культурной точки зрения".

Ссылаясь в конце своего анализа на "феминисток", которые "крайне не любят, когда подчеркивают важность этого фактора (Сверх-Я и культура) в общем женском характере", Фрейд хочет, по-видимому, предварить возражения, несомненно, способные возникнуть в ответ на некоторые фантазии, украшающие последние страницы его очерка. Напомнив по поводу загадки женской сексуальности (но не касается ли это сексуальности в целом?), что "всегда трудно распознать относящееся, с одной стороны, к сексуальной функции, а с другой - к социальной области", он высказывает общую мысль, согласно которой "в процессе истории цивилизации женщины очень слабо участвовали в разнообразных открытиях и изобретениях", а затем делает следующее необычное заключение: "Однако, вероятно, они придумали технику тканья и плетения. Если это действительно так, необходимо установить бессознательный характер этого изобретения. Природа сама дает пример подобного, заставляя расти на половых органах волосы, маскирующие их. Оставалось лишь придумать способ переплести эти растущие из кожи волокна, которые изначально лишь спутаны".

Фрейд понимает, что данная гипотеза сексуально-технологического плана, упрощенная и сомнительная, может быть названа "фантастической", но она обладает определенным колоритом, простодушием и замысловатостью, чего нельзя сказать о характеристике тридцатилетней женщины: "Мужчина в возрасте примерно тридцати лет является существом молодым, незаконченным, способным к дальнейшей эволюции. Мы можем надеяться, что он будет широко пользоваться возможностями развития, предоставляемыми психоанализом. Женщина того же возраста, напротив, поражает нас своей фиксированностью и неизменностью; ее либидо, усвоившее определенную позицию, кажется, неспособно ее изменить".

Вот портрет, не только "не слишком веселый", как о нем говорит Фрейд, но, прямо скажем, смущающий. Ясно, что Фрейд проявляет здесь черную неблагодарность по отношению к своим многочисленным пациенткам, значительно более многочисленным, чем пациенты-мужчины, согласившимся подвергнуться анализу, сопровождавшим его в процессе исследований - к той массе пациенток, которой он стольким обязан! Можно ли перечислить все, чем обязан психоанализ именно не аналитикам, а анализируемым, причастным к участию в таком важном предприятии, как психоанализ? Несмотря на значительные усилия, предпринятые Фрейдом в процессе наблюдений (но что в этом случае нужно наблюдать?), нас не покидает чувство, что его исследование женской сексуальности столкнулось с серьезными препятствиями и блокировками, нарушившими плавное течение его главного труда.