Роже Дадун - Фрейд

Следовательно, необходимы знания разнообразных пластов культуры и общественной жизни, чтобы осветить, пусть и не слишком ярко, узкий и определенный путь, ведущий к единственному объекту, выдвинутому в качестве высшей цели сексуального влечения. Удастся ли это когда-нибудь? Из того факта, что, как пишет Фрейд в "Трех очерках...", "сексуальное влечение вначале существует независимо от своего объекта и его появление не определяется идущим от него возбуждением", он делает вывод: "Извращение" коренится в глубинных механизмах "нормальной" сексуальности. "Можно сказать, что у нормального индивидуума присутствует элемент извращенного, соединяющийся с нормальной сексуальной целью". Ниже он с еще большей определенностью утверждает: "Предрасположенность к извращению не является чем-то редкостным и особенным, а образует составную часть нормального устройства".

В конце исследования "сексуальных отклонений", перед тем как показать на примере "детской сексуальности" все многообразие извращений, Фрейд объединяет три основных исхода сексуального влечения - извращение, невроз (эту "обратную сторону извращения", по его выражению) и нормальное состояние - на основе одного и того же фактора - "конгенитальности"; этот термин играет большую роль, поскольку сам Фрейд подчеркивает его универсальность: "Мы сейчас вправе говорить, что во всех извращениях действует фактор конгенитальности, но этот фактор обнаруживается у всех людей; обретая вид предрасположенности, он варьирует в интенсивности, и, чтобы проявиться, ему необходимы впечатления извне. Речь вдет о врожденной предрасположенности, присущей общему устройству личности, которая в ряде случаев становится определяющим фактором сексуальности (у склонных к извращениям), а в других случаях, будучи подавленной (при торможении), может привести к патологическим симптомам, захватив особым образом значительную часть сексуальной энергии; в счастливых случаях, лежащих между этими двумя крайностями, благодаря эффективным ограничениям той же предрасположенности, устанавливается то, что мы называем нормальной половой жизнью".

"Крайности", о которых пишет Фрейд, не лежат за пределами сексуальности, ищущей между ними промежуточный путь, они являются ее "составной частью". Можно сказать, что сексуальность сама обозначает эти крайности, она толкает человека к ним; это Фрейд пытается выразить в своей любимой формулировке: "Все самое высокое и все самое низкое в сексуальности повсюду обнаруживают ближайшую связь. (От неба - через этот мир - и до самого ада)".

Значительная амплитуда проявлений человеческой сексуальности отчетливо свидетельствует о невозможности (если мы не хотим получить лишь карикатурное ее изображение) сведения ее к чисто биологическим истокам, органам и функциям, которые, однако, являются обязательной составляющей, и неучет или пренебрежение ими ведут к тяжелым последствиям. Такова работа сексуальности - создавать везде проблемы, не только в биологической области, придавая ей суровую однозначность, или психической, формируя ее через страх потери и кастрации, но также во всем, что относится к области культуры и общественной жизни, всей антропологической действительности.

Там, где проявляется сексуальность с ее извращающей властью, с ее способностью разрывать все связи, установившиеся между влечением и объектом, король оказывается голым, общественные институты содрогаются, паника охватывает толпы и власть имущих, заставляя их "кричать: "Трон и вера в опасности". Это выражение Фрейд использует в небольшой, состоящей из пяти страниц, но очень насыщенной статье 1927 года "Фетишизм", получившей большой резонанс. Удивительно, но тем более примечательно, что Фрейд упоминает "трон" и "веру" в чисто психологическом исследовании фетишистских извращений: не для того ли, чтобы показать, что, подобно сексуальному объекту фетишизма, эти возвышенные понятия есть не что иное, как искусственный Фаллос, вокруг которого вращаются наиболее глубокие общественные эмоции и верования? "Фетиш служит заменой фаллоса женщины (матери), в который верил маленький ребенок, и от которого, как мы знаем, он не хочет отказаться". Необходимость прибегать к фетишу тесно связана с кастрацией: "Страх кастрации воздвиг себе памятник, создав подобную замену". Страх, ужас, паника - сочетание этих терминов воссоздает атмосферу страха кастрации, вызванную отсутствием пениса у матери.

Это волнующее и травмирующее открытие порождает процесс отказа от реальности и расщепления Я: заимствуя выражение французского психоаналитика Лафорга, Фрейд заявляет, что "ребенок "обманывает" свое восприятие отсутствия пениса у женщины". С одной стороны, ребенок прекрасно видит, что пенис отсутствует, - и это неопровержимая реальность, с другой - он отказывается это признать, он создает замену, эрзац, конструируя настоящий сексуальный протез: предмет - фетиш. Это двойное действие, когда Я отвергает реальность, защищается от нее через разделение, раздвоение, расщепление, позволяющее воспринимать противоположные данные, было исследовано О.Маннони в книге "Ключи к воображаемому или другая сцена", где анализ банальной формулировки "Я это прекрасно знаю, но тем не менее..." позволил ему углубиться в тонкую психологию верований. Ставя целью не столько "выяснение причины фетишистских извращений", сколько освещение основ проблемы верований, Маннони широко использует различные антропологические данные и делает вывод, что значительная часть культурных, общественных институтов (вспомним здесь "трон" и "веру" Фрейда) основана на -отказе от реальности, питается страхом пустоты и отсутствия опоры.

Так, сексуальность показывает нам, с помощью какого оружия человек борется с реальностью и как сомнительна эта борьба. Между восприятием и отказом от реальности, соединением с ней и уклонением человек, это извращенное существо, пытается выбрать свой особый, узкий путь: старается перехитрить действительность, отворачиваясь от нее, создает для нее искусственные народы, замены и фетиши, но все это, по-видимому, с целью лучше понять ее через обходные пути, сорвать с нее, проходя, завесу тайны.

Мир сновидений, наше ночное существование - Фрейду-конкистадору удалось вырвать его из власти незнания, абсурда, суеверия, мифов, и удалось лишь благодаря тому, что он положил самого себя на алтарь великолепного исследования, создав "Толкование сновидений" на основе интерпретации собственных снов, отдав ему целиком наиболее интимные стороны своей личной жизни - "privatissima". "Основа этой книги - мои собственные сновидения", - пишет он в предисловии 1908 года к "Толкованию сновидений", и эти слова звучат отголоском знаменитых трудов Монтеня, всю жизнь создававшего свои "Опыты", и Руссо, полностью отдавшего себя "Исповеди".