Жан-Клод Ларше - Исцеление психических болезней [Опыт христианского Востока первых веков]

В зарождении отчаяния диавол играет особенно значительную роль и может посредством этого состояния породить в душе гибельные последствия. «…Нет ни одного столь сильного оружия у диавола, как отчаяние. И мы не так радуем его, когда грешим, как когда отчаиваемся» [355], – говорит святитель Иоанн Златоуст. В таком состоянии человек отчаивается в Боге и, как следствие, отделяется от Него. А таким образом он дает свободу действий диаволу, полностью отдает себя в его власть и обрекает самого себя на духовную смерть. Святой апостол Павел учит, что печаль мирская производит смерть (2 Кор 7, 10) [356]. Под воздействием отчаяния (а иногда и простой печали) человек нередко предается разрушительным страстям, думая, что они помогут излечить это состояние хотя бы тем, что избавят его от памяти о нем. Апостол замечает: Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью (Еф 4, 19). Вслед за ним святитель Григорий Великий Двоеслов подчеркивает, что от печали «проистекает блуждание ума по запретным вещам» [357]. Будучи источником духовной смерти, отчаяние может довести человека до самоубийства: лишая его надежды на что‑либо в жизни, оно влагает в его душу мысли о самоубийстве и толкает его к их осуществлению [358]. По объяснению святителя Иоанна Златоуста, здесь возможно диавольское воздействие, однако оно не является единственной причиной такого состояния, ответственность за которое лежит на самом человеке: «Такое внушение, – пишет он Стагирию, – происходит не от него [демона] только одного, но и от твоего уныния, и даже больше от последнего, чем от первого, а может быть – и от одного уныния. Это видно из того, что многие из тех, которые не одержимы демоном, замышляют то же [самоубийство] только от печали» [359]. «Уныние же, – продолжает святитель, – и без него [демона] может сделать много зла, и большинство из тех, которые наложили на себя петлю, или закололись мечом, или утопились в реках, или погубили себя как‑нибудь иначе, увлечены были к такой насильственной смерти унынием; если же в числе этих людей окажутся некоторые и из одержимых демоном, то и их погибель должно приписать не демону, но влиянию и силе уныния» [360].

По этим причинам отцы Церкви рассматривают печаль как болезнь души, имеющую большое значение и сильные последствия [361]. A fortiori то же можно сказать об отчаянии [362]. «Велика сила печали, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – и много нам нужно мужества, чтобы с твердостью противостоять этой душевной болезни и… избегать всего излишнего» [363], что в ней есть.

Отцы Церкви часто представляют эту страсть как форму безумия, состояние, которое особенно ясно проявляется в отчаянии. Преподобная Синклитикия, говоря, что «есть и некая иная печаль», объясняет, что «враг насылает эту печаль, преисполненную неразумия» [364]. И преподобный Иоанн Кассиан отмечает, что, если печаль «при каждом нападении в разных несчастных случаях будет овладевать нашей душей, то всякий раз… самый дух… [она] совершенно расслабляет и угнетает ( labefactat et deprimit )»; подверженного ей человека она, «погубив всякий спасительный совет и возмутив постоянство сердца, делает безумным, опьяняет чувство, сокрушает и подавляет мучительным отчаянием» [365].

Патологические последствия печали значительны и страшны. Печаль многих убила (Сир 30, 25), сказано в Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Святитель Иоанн Златоуст прямо говорит, что «чрезмерное уныние вреднее всякого демонского действия» [366].

Помимо того, что печаль почти неизбежно порождает отчаяние и его пагубные последствия (если ей дают развиться), эта страсть с первых своих проявлений вызывает такие страстные настроения, как досада [367], злоба [368], злопамятность [369], горечь [370], раздражительность [371](которая, как мы видели, порождает печаль, но и увеличивается от нее), нетерпеливость [372]. Таким образом, печаль разрушительно действует на отношения человека с ближними [373].

Заметим, наконец, что, как все другие страсти, печаль делает душу темной [374], в первую очередь покрывая тьмой сознание, ослепляя разум и сокращая его способность к рассуждению [375]. Печали свойственно налагать на душу тяжесть [376]. К тому же во всем человеке она порождает состояние слабости и нерадивости [377], делает его малодушным [378]и приостанавливает всю его деятельность [379]. Это последнее действие проявляется особенно серьезно в духовной жизни, поскольку лишает человека всякого динамизма, противодействует его аскетическим усилиям, «сокрушает молитву» [380], особенно когда печаль следует за грехопадением [381].

Уныние (ακηδία) сродно печали [382], причем настолько, что аскетическая традиция на Западе, идущая от святого Григория Великого, отождествляет эти две страсти [383]. Восточная же аскетическая традиция их различает [384].

Греческий термин «ακηδία» (лат. acedia, фр. acedie) трудно точно перевести на французский язык; слова «paresse» и «ennui», которыми его часто переводят по–французски, лишь отчасти передают его многозначность.

Конечно, уныние соответствует состоянию лености [385]и скуки, но также под унынием подразумевается потеря аппетита, отвращение, томление и равным образом упадок сил [386], потеря мужества [387], вялость, оцепенение, небрежность, беспечность, сонливость [388], отягчение тела [389]и души [390]. Уныние может даже подталкивать человека ко сну [391], хотя он в действительности не устал [392].

При унынии характерно некое расплывчатое и общее неудовольствие. Под воздействием этой страсти человек теряет вкус ко всему, находит всякую вещь пошлой и безвкусной, не ждет более ничего [393].

Итак, уныние приводит человека к психическому и телесному неравновесию [394]. Способности его становятся непостоянными; ум не может сосредоточиться и переходит с одного предмета на другой. Если человек находится в одиночестве, то ему более не терпится на одном месте: страсть толкает его выйти из своей кельи [395], пойти в другое место или даже разные места. Порой человек становится праздношатающимся и начинает бродяжничать [396]. Как правило, он ищет любых контактов с другими людьми [397]. Эти контакты не являются объективно необходимыми, но подталкиваемый страстью человек чувствует в них нужду и находит для оправдания их «благие» предлоги [398]. Человек устанавливает и поддерживает пустые связи, которые он питает бесполезными разговорами [399], проявляя в них обычно праздное любопытство [400].

В некоторых случаях уныние наводит на человека глубокое и постоянное отвращение к месту его жительства [401], указывает ему на причины к неудовольствию этим местом, приводит его к мысли о том, что в другом месте будет лучше [402]. «Далее [сей] бес подводит монаха к желанию других мест, в которых легко найти [все] необходимое [ему]…» [403]. Уныние толкает человека к оставлению своей деятельности, особенно его труда, возбуждая в нем неудовлетворение [404]. Человек бросается на поиски другого рода деятельности, поскольку уныние наводит его на мысль, что она будет интересней и сделает его более счастливым…