Жан-Клод Ларше - Исцеление психических болезней [Опыт христианского Востока первых веков]

Все эти связанные с унынием состояния сопровождаются беспокойством или тоской, которая вместе с отвращением является одним из характерных свойств этой страсти [405].

Бес уныния особенно нападает на тех, кто подвизается духовной жизнью: он стремится отвратить их от путей, указываемых Святым Духом, пытается всеми способами воспрепятствовать осуществлению такой жизни и особенно стремится помешать регулярности и постоянству аскетической дисциплины [406], нарушить способствующее ей безмолвие и пребывание на одном месте [407]. Преподобный Иоанн Лествичник так определяет уныние: «Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига…» [408]. Уныние делает подвижника «ко всякому делу внутри кельи… ленивым, нерадивым. Не попускает ему оставаться в келье, ни прилежать чтению…» [409]. Под воздействием этой страсти его дух «пребывает праздным, не занятым никаким духовным делом» [410]и особенно испытывает значительные трудности к молитве [411]. Подверженный унынию человек становится равнодушным ко всякому Божиему делу [412], теряет стремление к благам будущего века [413]и даже доходит до того, что принижает значение духовных благ [414]. Уныние, конечно, более всего нападает на тех, кто подчиняется строгой духовной дисциплине и для этого сокращает до минимума свою внешнюю деятельность и перемещения, стремясь к возможно большему безмолвию и уединению. Чем больше человек настраивается духовно, чем больше он уединяется, чтобы в безмолвии посвятить себя молитве, которая соединяет его с Богом, тем сильнее на него нападает эта страсть, которой особенно опасаются отшельники. Тем не менее уныние не оставляет в покое и тех, кто живет вне всякой дисциплины или даже вне какой‑либо духовной жизни. На последних уныние нападает под иными видами, по замечанию преподобного Исаака Сирина: «Пребывающие в делах телесных совершенно свободны от сих искушений. На них приходит иное уныние, известное всякому…» [415]. Этот вид уныния характеризуется, как правило, смутным и расплывчатым чувством неудовольствия, отвращения, скуки, усталости по отношению к себе, к своему существованию [416], к окружению, к месту жительства, к работе или даже к любому виду деятельности [417]. Такие люди также подвергаются бессмысленной тревоге, общей тоске, периодическому или постоянному чувству угнетенности. Обычно они подвержены, соответственно, состоянию оцепенения, психической и телесной заторможенности, общей и постоянной беспричинной усталости, периодической или постоянной вялости души и тела. Чтобы предотвратить до некоторой степени эти неприятные переживания, уныние часто толкает людей к разносторонней деятельности и многократным переходам с места на место без всякой необходимости, к бесполезному общению и ко всему, что позволит, как им кажется, избежать тревоги, скуки, одиночества и восполнит ощущаемое ими неудовлетворение. Желая и думая найти таким образом удовлетворение и обрести себя они на самом деле отвращаются от себя и своей обязанности жить духовно, от своей истинной природы и назначения, а тем самым от всякого полноценного удовлетворения.

Среди тех, кто ведет аскетическую жизнь, нападения беса уныния и проявления этой страсти достигают наибольшей силы около полудня. «Этот злой враг… часто нападает на монаха особенно около шестого часа [418], как какая‑нибудь лихорадка, нападающая в определенное время, своими приступами причиняет больной душе жестокий жар в обычные, определенные часы. Некоторые из старцев называют его бесом полуденным, о котором говорится в Пс 90, 7» [419]. Среди старцев, можно указать на Евагрия, который утверждает, что «бес уныния, который также называется "полуденным"<���…>приступает к монаху около четвертого часа [420]и осаждает его вплоть до восьмого часа» [421].

Основное отличие уныния от печали состоит в том, что уныние не имеет никакого определенного повода, по выражению преподобного Иоанна Кассиана, оно состоит в «неразумном смущении духа» [422]. Но если оно не имеет повода, это не означает, что оно лишено всякой причины. Из предшествующего следует, что основным источником уныния является бесовское воздействие [423]. Однако для него необходима благоприятная почва. Таковой, согласно авве Фалассию, является привязанность к наслаждениям и состояние печали [424]. «Уныние есть нерадение души; нерадит же душа сластолюбием болящая», – замечает он [425]. Преподобный Макарий указывает в качестве причины на неверие [426]. А преподобный Исаак Сирин определяет, что у духовного человека «уныние – от парения ума» [427].

Приведенное выше описание нарушений, характерных для уныния, позволяет понять, почему отцы Церкви определяют эту страсть как духовную болезнь [428].

Многочисленные патологические нарушения, появляющиеся при унынии, подтверждают правильность этого воззрения.

Основным следствием уныния является общее потемнение души: уныние помрачает разум (νους) [429], ослепляет его и покрывает мраком всю душу [430]. Душа теряет способность понимать основные истины. «Душа дремлет в рассуждении созерцания добродетелей и рассмотрения духовных чувств, когда будет уязвлена стрелою этой страсти», – пишет преподобный Иоанн Кассиан [431]. Самым же тяжелым следствием является то, что человек из‑за этой страсти находится в состоянии уклонения и удаления от познания Бога [432].

Отцы Церкви также отмечают, что уныние, будучи расслаблением души [433]и изнеможением ума [434], порождает душевную пустоту [435], толкает человек к всеобщей небрежности [436], лишает мужества [437]. Соединившись с печалью, оно умножает ее и может в таком случае легко привести к отчаянию [438]. Среди значимых следствий уныния можно назвать раздражительность [439]. От уныния, отмечает преподобный Исаак, рождается «дух исступления, из которого источаются тысячи искушений» [440].

В отличие от других главных страстей, уныние не является матерью какой‑либо особенной страсти [441]по той причине, что от него рождаются почти все страсти. Евагрий Понтийский в схолиях на Пс 139, 3 поясняет:

«За помыслом уныния в тот же день не следует другой помысел, во–первых, потому что он долговремен, во–вторых, потому что содержит в себе почти все помыслы» [442]. Преподобный Максим также говорит о том, что уныние «приводит в движение сразу почти все страсти» [443]. Преподобный Варсонофий в более общих словах говорит, что уныние «рождает всякое зло» [444]. Преподобный Иоанн Лествичник приходит к выводу, что «уныние… для инока есть всепоражающая смерть» [445], а преподобный Симеон также заключает, что оно есть «смерть души и ума» [446]. Он добавляет: «От него, если попустил ему Бог действовать против нас по силе его, никто из подвижников никогда не мог бы спастись» [447]. Учитывая последствия уныния, отцы Церкви утверждают, что уныние есть самая тяжкая, самая тягостная из всех страстей [448], что «из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший» [449]и что «нет худшей его страсти» [450]. Преподобный Исаак даже говорит, что уныние «для души это есть вкушение геенны» [451].