Уильям Макрейвен - Заправляй кровать: 10 простых правил, которые могут изменить твою жизнь и, возможно, весь мир

Я приехал на автобусе к знаменитому Hotel del Coronadoи прошел около полутора километров по дороге к военно-морской базе десантных сил у берега. Миновал несколько зданий времен корейской войны, где располагались 11-я и 12-я бригады пловцов-подрывников. Около просторного кирпичного здания стоял большой деревянный знак с изображением Лягушонка Фреда: грозного, с перепончатыми лапами, сигарой в зубах и динамитом. Здесь размещались водо­лазы-разведчики Западного побережья, эти бесстрашные бойцы в ластах и масках, чьи военные предки зачищали берега Иводзимы, Таравы, Гуама и Инчхона. Мое сердце учащенно забилось. Именно тут я хотел оказаться через год!

Миновав корпус бригад пловцов-подрывников, я оказался у здания, принадлежащего 1-й бригаде «морских котиков»: в ту пору новой породы бойцов в джунглях, которые завоевали во Вьетнаме репутацию самых крутых ребят во всей армии. Еще на одном знаке был нарисован морской котик Сэмми: с кинжалом в руке и темным плащом на плечах. Впоследствии я узнáю, что пловцы-подрывники и «морские котики» — это одно и то же. Все они — выпускники этой базы. И все — классные бойцы.

Наконец я подошел к последнему административному зданию на берегу. На фасаде значилось:

БАЗОВАЯ ПОДГОТОВКА SEAL

У главного входа стояли два «котика» в окружении молодых курсантов. Инструкторы возвышались над учениками. Один из них, главный старшина Дик Рей, был ростом под метр девяносто, широкоплечий, поджарый, загорелый и с темными, очень тонкими усами. Он был в точности таким, каким в моем понимании должен быть «котик». Рядом с ним стоял главный старшина Джин Венс. Примерно такого же роста, он был сложен как лайнбекер [3] Лайнбекер — позиция игрока в американском футболе. , а его внушительные бицепсы и жесткий стальной взгляд предупреждали, что с ним лучше не связываться.

Курсантов ввели в здание. Не без тревоги я последовал за ними и остановился у столика дежурного. Я объяснил этому молодому моряку, кто я такой: студент Техасского университета и военных курсов, надеюсь поговорить с кем-нибудь об учебе «котиков». Моряк тут же отошел от стола, а вернувшись, сообщил, что лейтенант ДагХат, инструктор первой фазы, будет рад пообщаться со мной через несколько минут.

В ожидании, когда меня позовут к Хату, я медленно прохаживался и разглядывал фото­графии на стенах. На них были изображены «котики» во Вьетнаме: ребята по пояс в грязи в дельте Меконга. Взвод «котиков» в камуфляже, возвращающихся с ночного задания. Ребята с автоматами и тяжелыми поясными сумками в катере Swift Boat, направляющемся в джунгли.

Потом я заметил в конце длинного вестибюля еще одного человека. Он тоже смотрел фото: с виду гражданский, тоненький, почти хрупкого телосложения, с удлиненными около ушей волосами в стиле The Beatles. Былопохоже, что он с благоговением взирает на великих бойцов, чьи подвиги запечатлены на снимках. «Наверное, — подумал я, — он поражается: каково это, быть "морским котиком"»! А может, изучает и прикидывает, способенли выдержать подготовку. Но неужели он надеется, что при своей субтильности сможет таскать тяжелый рюкзак и тысячи патронов? Разве он не видел двух инструкторов у входа, этих здоровяков, настоящих«морских котиков»? Мне стало немного жаль, что кто-то заморочил голову бедняге и тот решил оставить комфортную гражданскую жизнь и попробовать выучиться на «котика».

Через несколько минут дежурный с вахты спокойно прошел по коридору и провел меня к лейтенанту Хату. ДагХат так и просился на вербовочный плакат: высокий, мускулистый шатен с волнистыми волосами, он выглядел весьма эффектно в своей морской форме цвета хаки.

Я сел на стул напротив его стола, и мы заговорили о том, как стать «котиком» и чего требует программа. Хат поведал о своем опыте войны во Вьетнаме и о том, какой будет жизнь в строю, если я пройду подготовку на базе. При этом краем глаза я видел худого человека в гражданском костюме, который все разглядывал фотографии на стенах. Должно быть, подобно мне, он надеялся поговорить с лейтенантом Хатоми узнать побольшеоб учебе «котиков». Я мысленно возгордился: ведь я явно сильнее и лучше подготовлен, чем этот худыш, считающий, что потянет образ жизни спецназовца.

Внезапно Хат смолк на полуслове, оторвал взгляд от стола и крикнул человеку в вестибюле. Я встал, а лейтенант пригласил его в кабинет.

«Билл, это Томми Норрис, — сказал он, крепко обнявшись с незнакомцем. — Томми был последним, кого наградили медалью Почета за заслуги во Вьетнаме», — добавил Хат. Норрисулыбнулся, чуть смущенныйрекомендацией. Я улыбнулся в ответ, пожал ему руку и мысленно посмеялся над собой. Ничего себе! Этот хрупкий с виду мужчина с патлами, которому, как я думал, и обучения не осилить, есть не кто иной, как лейтенант Том Норрис. Том Норрис, пробиравшийся ночь за ночью во вражеский тыл, чтобы спасти двух сбитых пилотов. Том Норрис, получивший в ходе задания пулю в лицо от вьетнамских солдат, брошенный умирать, но спасенный старшиной Майком Торнтоном, впоследствии награжденным медалью Почета за свой поступок. Том Норрис, оправившийся от раны и принятый в первое подразделение ФБР по освобождению заложников. Этот тихий, замкнутый и скромный человек был одним из самых крутых «морских котиков» за всю историю.

А ведь в 1969 году Томми Норрисачуть не отчислили с базы. Говорили, что он слишком мал, худ и слаб. Но, как тот мой сокурсник, Норрисдоказал, что командование ошиб­лось. Он продемонстрировал, что важен размер сердца, а не размер ласт.

Явзбежал на вершину дюны и сразу сбежал по другой ее стороне, на полной скорости устремляясь к Тихому океану. На мне была зеленая форма, кепка и полевые ботинки, но я с головой окунулся в волны, бьющие о берег Коронадо, штат Калифорния.

Выходя насквозь промокшим, я увидел «котика »-инструктора. Он стоял на дюне, сложив руки, его жесткий взгляд пронзал утренний туман. Я услышал, как он проревел: «Ты знаешь, что делать, мистер Мак!»

Еще бы я не знал.

С притворным энтузиазмом я во всю глотку бодро крикнул «Так точно!», после чего упал лицом вниз в мокрый песок и перекатился с боку на бок, чтобы ни одна часть формы не осталась чистой. Затем я сел, зарылся в песок и стал подбрасывать его в воздух, дабы он проник на каждый сантиметр моей кожи.

Где-то в ходе утренней физической подготовки я «совершил нарушение учебных правил». В наказание я должен был войти в воду, а потом мокрым изваляться в песке, тем самым став «сахарной печенькой».