Николай Козлов - Философские сказки для обдумывающих житье или веселая книга о свободе и нравственности

Как показывает опыт, решающими тут оказываются не какие-то особенные аргументы, а душевная сила человека, отстаивающего свое Счастье.

Конечно, это Игра. Но для всех, кто вкладывал в нее душу, это всегда оказывалось чем-то большим, чем Игра.

Это – способ сильной жизни. Это – стиль жизни, когда ты готовишь себя к весьма вероятным обстоятельствам, чтобы потом не делать наивные круглые глаза и не говорить: «Как же так?! Жизнь, я не готов к такому раскладу!»

А кто виноват, что ты не готов?

Это – ваша игра с Жизнью, и в нее может сыграть каждый. Сенека отыгрывал ее в своих письмах (и, значит, душе): «Я обеднею – значит, окажусь среди большинства. Буду изгнан – сочту себя уроженцем тех мест, куда меня сошлют. Попаду в оковы – что с того? Разве сейчас я не опутан? Природа уже связала меня весом моего грузного тела. Я умру? Но это значит, что уже не смогу заболеть, не смогу попасть в оковы, не смогу умереть!»

Жизнь бывает к нам внимательна, но не всегда по-доброму – и неприятности нам устраивает. Устраивает неприятности и мне. Спасибо, жизнь – ты подарила мне уже столько сильных уроков! Я действительно не знаю такой ситуации, которая не могла бы меня чему-нибудь, нужному мне, научить.

Как правило, жизнь раз за разом, без устали, учит самым простым вещам: терпению, ответственности, пониманию других, любви.

– Это красивые слова, а если человек лишился и ноги, и жилья, и нет тех, кто будет с ним нянчиться, – тогда как?

– Да как обычно, славно. Вот, например, всю мою жизнь пронизывает страшная трагедия: мне абсолютно реально не хватает второй жизни. Моей одной жизни мне не хватает так же, как не хватает воздуха к концу минуты под водой. Это, безусловно, ужасно, но… – но даже если у меня останется всего один день моей жизни и только половина тела, но душа и дух мои останутся со мной, я буду праздновать этот день, как обычно.

Свою Игру я начинаю и заканчиваю словами:

Я буду счастлив, и никакие внешние обстоятельства не могут помешать мне сделать это. Я в свою душу их просто не пущу. Потому что это мой мир и мое счастье, и на этой территории хозяин – я.

Я буду счастлив – я выбираю это.

Каждое поколение жертвует собой во имя того, чтобы были счастливы их дети. Правда, их дети не счастливы, потому что они жертвуют своим счастьем во имя своих детей. Те, в свою очередь, перебрасывают эстафету будущего счастья вперед – и так далее, дурная бесконечность, то есть история человечества.

А я решил позаботиться в первую очередь о счастье своем. Более того, я сделал себя счастливым. И я не нехороший эгоист, а человек, который воплотил своей жизнью чаяния всех живших до меня поколений. Я взял то, что мои предки так хотели мне передать. И теперь мне есть что передавать дальше, и я буду это делать. Эстафета пойдет вперед – но это уже будет эстафета счастья. Я сделал наконец-то то, чего все они так хотели.

Ура мне.

Естественно, желаю —

Ура вам.

Я так понимаю, что люди от страданий и проблем отказываться очень не хотят и поэтому выдвигают очень умные возражения.

Всегда два и всегда одни и те же, что говорит, видимо, об их очень творческом интеллектуальном процессе.

Первое умное возражение: «Все познается в сравнении. Если у человека не будет страданий, у него не станет и радостей».

Ответ: «Конечно, если мир воспринимать только в убогом черно-белом варианте. Но ведь сколько оттенков даже у страдания: страдание бывает тянущим, бывает острым, пронзающим насквозь, бывает сладким, а бывает и серо-буро-козюльчатым.

У моих детей, когда оно перемешано с баловством и капризами.

У радости – красок еще больше. Мир – цветной, и если я из своей палитры решу убрать одну грязную краску, мир не поблекнет, а только засияет в чистоте».

Второе возражение: «Если у человека на душе будет всегда хорошо, то у него исчезнет стимул к развитию».

Далось им это развитие… Это только современные европейцы между бегущим и счастливым человеком выбирают бегущего…

Впрочем, официальный ответ: «Верно, если человека представлять в виде некоего Осла, который пойдет вперед только тогда, когда его простимулирует морковка перед носом или острая палка, вонзающаяся в зад.

Напоминаю: греческое «стимулюс» и обозначает острую палку, которой погоняют скотину.

Я имею смелость верить, что люди не всегда скоты и по крайней мере некоторые из них иногда идут вперед, потому что душа их полна сил и развиваться им нравится. Более того, они лучше всего творят (и мир, и себя), когда в душе у них сильное солнце.

То есть полное – и даже блистающее! – благополучие.

Впрочем, если вы знаете, что вас лучше стимулируют неприятности, вы можете себе их устроить. И будете бегать, как ужаленный».

А я буду на вас смотреть и улыбаться.

Я знал, что в жизни Аллочки появился дорогой ей человек.

Был красивый вечер и весна. Аллочка, сильно задержавшись на работе, пришла в Клуб к концу занятий. Она сидела в углу, смотрела на меня, а я любовался на нее. Потом мы пошли домой, она старалась прижаться ко мне, но чувствовалось, что у нее в душе есть ЧТО-ТО еще и что она хочет и боится это высказать. Я не торопил ее, но дал понять, что буду рад поговорить с ней, если она захочет мне что-то сказать.

Да я просто предполагал, о чем пойдет речь.

Мы не пошли сразу домой, я предложил ей погулять. Она была ЗА. Мы шли, она тянула время, потом напряглась и решилась…

Солнышко, у меня в жизни появился человек, который меня любит. И мне это дорого.

Она боялась это сказать, боялась, что мне будет больно. Я внутренне улыбнулся и помолчал. Мы шли рядом, я смотрел вперед.

– Это Виктор Петрович?

– Да.

– Я думаю, что он очень хороший человек?

– Да, и он меня любит.

– … Хорошо.

Я сказал это после значительный паузы, и так, чтобы Аллочка могла прочитать в этом грусть. Я сделал это намеренно, потому что для нее это было Очень Важно, и я не имел права ее разочаровать. В ее глазах стояли слезы, я обнял ее еще крепче, и она начала ПРО ЭТО плакать.

Плакать было про что. Как бы ни были больны юношеские влюбленности, мало кто решился бы выбросить их из жизни и памяти: это наши драгоценности. Мы, бывало, влюблялись в тех, кто не влюблялся в нас, но в нас влюблялись тоже. А в Аллочку не влюблялся никто. Никогда. Она ни для кого никогда не была Единственной, не была Звездочкой, не была Счастьем. Пусть это болезнь, но этим надо переболеть. А она – не переболела.