Филиппа Перри - Как жаль, что мои родители об этом не знали (и как повезло моим детям, что теперь об этом знаю я)

Доктор Ф. объяснил им, что подросток испытывает необходимость отделиться от родителей, создать себе новый круг общения или присоединиться к новой компании. Когда он понимает, что у него получилось стать отдельной от родителей личностью, ему уже не требуется так бунтовать и все постепенно уравновешивается. Х. настаивали, что поведение их сына выходит за рамки обычного подросткового.

Доктор Ф. попросил рассказать о первых детских годах А. Рассказ о том, каким счастливым и совершенно нормальным маленьким мальчиком рос А., показался ему неестественным, слащавым и лишенным подробностей. Супруги переглядывались, как будто тайно хотели что-то сообщить друг другу. Доктор Ф. заметил это. Он спросил: «Что вы от меня скрываете?». Оба замолчали и снова взглянули друг на друга.

«Вы вдвоем всегда хорошо ладили?» – подтолкнул их Ф. «Мы тогда не были вместе», – сказал наконец мистер Х. Его жена испепелила его взглядом. «Вы разошлись, когда он был маленьким?» Тут все и выяснилось. Мистер Х. не был биологическим отцом мальчика, хоть и воспитывал его как собственного сына. Настоящий отец А., по словам миссис Х., был «дрянь-человек». Он изменял, пил и, когда А. было восемнадцать месяцев, погиб в автомобильной катастрофе, которую сам же и спровоцировал, сев за руль пьяным.

«А. вряд ли его помнит. Отец редко бывал дома», – сказала миссис Х.

«Может, осознанно он его и не помнит, но на телесном уровне мог чувствовать его присутствие, а затем – отсутствие», – предположил доктор Ф.

«Мы волнуемся, что такое поведение может быть генетически обусловлено», – признался мистер Х. Доктор Ф. объяснил, что поведение – это сообщение, и в нем есть смысл. «Так что же хочет сказать вам А. своим поведением?»

«Он как будто хочет, чтобы мы отстали от него», – сказал мистер Х.

«Вы солгали А., солгали в важном вопросе. Он не может знать, в чем, но он чувствует, что что-то не сходится, и это беспокоит его», – пояснил доктор Ф.

«Мы не лгали, мы просто не сказали ему», – возразили Х.

«Это ложь через недомолвки», – ответил Ф.

«Так что же нам делать?» – спросили Х.

«Я не могу сказать вам, что делать. Однако я думаю, что именно этим отчасти обусловлены проблемы А.»

Х. решили рассказать все сыну. Тот был в ярости. Он выяснил, что у его биологического отца был брат, переехал к дяде, стал усердно заниматься, хорошо окончил школу и поступил в университет.

Его родители хотели, чтобы он пришел в себя. Теперь им нужно было загладить получившийся разлад. Это означает – понять гнев сына, вызванный тем, что они предпочли благостную картинку идеальной семьи правде, признать последствия, которые это имело для него, извиниться и принять любые чувства молодого человека по этому поводу. Я так и не узнала, получилось ли это у них, потому что история здесь кончается.

Достаточно часто, когда нам бы хотелось, чтобы чего-то никогда не случалось, мы лжем, не рассказывая об этом нашим детям. Желание защитить малышей от сложных чувств совершенно естественно, но истинная проблема в том, что их чувства нас пугают. Я считаю, лучше им быть в курсе, что у вас или у вашего партнера были сложности, но вы работали над тем, чтобы разрешить их, и надеялись, что у вас все получится. Это правильнее, чем хранить в секрете вещи, которые все равно оказывают влияние на мир ребенка. Если он волнуется, вы можете утешить его. Если мы не сообщаем плохие новости в той форме, в которой малыш сможет с ними справиться, он все равно почувствует, что атмосфера изменилась, и придумает этому, возможно, куда худшее объяснение.

Я не вижу ничего хорошего в том, что детям лгут или недоговаривают, поэтому я против сокрытия плохих известий (как, например, смерть важного для семьи человека). Но следует сопроводить такое сообщение заверением, что, несмотря на неимоверную грусть, которую мы испытываем сейчас, и на то, что мы никогда не забудем об ушедшем, мы смиримся с потерей. Жизнь продолжается, и мы можем получать от нее удовольствие.

Если один из родителей, который до сих пор жил вместе с ребенком, переезжает, следует поговорить об этом до того, как это случилось. Дети должны знать дальнейшие планы семьи и способ поддерживать привычный распорядок так, чтобы их мир не развалился на части. Другими словами, чтобы они виделись достаточно с обоими родителями и встречи были регулярными и предсказуемыми.

Всегда найдется приемлемый для каждого возраста способ сообщить о чем бы то ни было.Например, вы можете сказать ребенку: «Я плохо себя чувствую. Меня отвезут в больницу, и, если немного повезет, мне станет лучше. Извини, если я кажусь тебе растерянной, я волнуюсь из-за болезни». Это лучше, чем держать ваш рак в секрете. Если у вас приемный ребенок, сообщите ему об этом как можно раньше в подходящей для его возраста форме, чтобы он всегда об этом знал и не испытал шок, когда правда откроется.

Невозможно защитить ребенка от неизбежных утрат и катастроф, которые готовит нам всем жизнь, но можно быть рядом в трудные моменты, чувствовать вместе с ним и помогать контейнировать его чувства.

Всем детям нужны заверения в том, что они важны, любимы и желанны. Мало говорить им об этом время от времени – они должны видеть вашу любовь, видеть, как загорается ваше лицо при их появлении, чувствовать ваше взаимодействие и то, что вы включаете их в свою жизнь. Им нужны родители, которые наслаждаются своими детьми и временем, проводимым с ними. Этого не получится, если вы утаиваете информацию, которая влияет и на них. Они имеют право знать.

Когда моя дочь перешла в среднюю школу, на первом родительском собрании ее новый классный руководитель Маргарет Коннел обвела нас всех взглядом и высказалась без обиняков. Она заявила: «Ваш ребенок будет вам врать». Я подумала: «Ну нет, только не моя дочь. У нас ведь отличные отношения». Она продолжила: «Даже если вам кажется, что ваша дочь все вам рассказывает, она солжет, когда войдет в подростковый возраст. И ваша задача, – сказала она нам – не воспринимать это как конец света».

Когда я спросила Маргарет об этом через год, она объяснила: «Все врут. Из всех наших плохих поступков ложь – самый распространенный. Мы даже особо не задумываемся об этом. Но по каким-то причинам родители ставят этот грех превыше других. Если девочка совершает нечто достаточно тривиальное и утверждает, что она этого не делала, родители скажут: «Я знаю свою дочь, у нее есть недостатки, но врать она не будет». Проблема в том, что тем самым вы загоняете ребенка в угол, и значит, в чем бы ни было дело, до сути вы никогда не доберетесь».

Все дети лгут. Все взрослые тоже лгут. Здорово, когда получается обойтись без вранья, потому что тогда больше шансов на нормальный диалог и настоящую близость. Но все мы врем, и не нужно обращаться с детьми, как со страшными грешниками, если они тоже так делают.