Филиппа Перри - Как жаль, что мои родители об этом не знали (и как повезло моим детям, что теперь об этом знаю я)

В конце концов, сообщения, которые получают от нас дети по поводу лжи и ее приемлемости в нашей культуре, неоднозначны. Мы требуем от них не врать, но в то же время третий год подряд просим сделать вид, что они благодарны бабушке за уродливый шарф, который она связала им на Рождество. Если хорошенько подумать, детям предстоит усвоить сложный урок по поводу ситуаций, в которых уместна ложь.

Дети постоянно становятся свидетелями лжи своих родителей. Они могут услышать, как вы просите мужа передать коллегам, что вы не можете прийти на корпоративную вечеринку, хотя на самом деле просто не хотите. У ваших детей нет ни одной причины верить, что вы никогда им не соврете, если они наблюдали, как вы убеждали людей в том, что не было правдой.

Если подумать, маленькому ребенку врать довольно сложно. Для начала ему придется придумать параллельную реальность и сказать: «Случилось это». Затем нужно как-то согласовать ее в уме с тем, что на самом деле произошло. Следует лавировать между первым и вторым, чтобы не запутаться, а еще – и это самое сложное – держать в голове то, что думаете и знаете вы.

Малыш может прибегать к обману, вроде кормления собаки едой, которую он сам есть не хочет. Но врать так, как я описала выше, дети начинают не раньше четырех лет. Тогда им кажется, что они обрели новую суперсилу. «Ух ты, я могу навыдумывать, и люди мне поверят! Да это же потрясающе!»

Достаточно часто дети врут, потому что взрослые не могут спокойно и без оценок принять правду. Одни лгут, чтобы выпутаться из неприятностей, другие просто фантазируют или обманывают, чтобы угодить взрослым или оказать другим услугу.

Бывает, что дети врут, чтобы сообщить эмоциональную правду. Когда их спрашивают, что случилось, а они не знают, как объяснить, они придумывают рассказ, соответствующий их чувствам.

Как-то в детском саду, когда Фло было три года, она вела себя необычно тихо. Воспитательница спросила ее, не случилось ли чего плохого. Она ответила: «Моя золотая рыбка умерла». Когда я ее забирала, воспитательница рассказала мне об их разговоре. Я сказала: «Э-э-э… Но мы не держим рыбок».

Размышляя об этом, я поняла, что она в некоторой степени говорила правду. Моя любимая тетя умерла, и, естественно, я горевала. Фло видела, что я плачу; возможно, я не проявляла должного интереса к делам, которыми она была поглощена; может, я не всегда отвечала, когда она говорила со мной. В общем, хотя физически я присутствовала рядом, я не была вместе с ней. Наверное, она скучала по той мне, какой я была обычно, и приравняла это к одной золотой рыбке? Или, что более вероятно, она могла понять и справиться со смертью рыбки, поэтому неподъемную, ужасную тяжесть моей утраты просто необходимо было уменьшить до размера золотой рыбки, чтобы малышка могла ее пережить.

Я объяснила воспитательнице, что, по моему мнению, произошло на самом деле. Для ребенка может быть легче придерживаться фантазии, чем справиться с правдой, и следует уважать это.Чем последовательнее мы облекаем в слова наши чувства и чувства наших детей, тем менее вероятно, что им придется лгать, чтобы донести до нас эмоциональную правду. Чтобы научиться, уходят годы.

Бывает, они фантазируют для самоутешения, и мы должны, как и при любом другом аномальном поведении, искать чувства, которые кроются за этим, а не осуждать ребенка. Если дети не в состоянии справиться с чудовищностью события (как моя дочь не смогла принять смерть моей тети), это выльется в историю с золотой рыбкой или чем-то подобным.

Есть и другие причины, по которым ваш подросший ребенок будет врать. Как вы, видимо, догадались, мудрые слова мисс Коннел оказались правдой, и Фло действительно солгала мне, когда ей было пятнадцать. Узнав правду, я вспомнила пожелание мисс Коннел и не стала делать из этого величайшую трагедию моей жизни.

Вместо этого я выслушала объяснение дочери. Она и ее подруга сказали родителям, что будут заниматься друг у друга дома, а вместо этого отправились в студенческий бар местного университета.

Я услышала то, что сказала моя дочь: ей пришлось соврать, потому что я ни за что не разрешила бы ей туда пойти. Так и есть, ответила я ей, я бы не отпустила тебя, потому что это нарушение закона. Она еще не достигла возраста, в котором разрешено употреблять алкоголь, и они пришли в частный бар, где не имели права находиться, так как не были студентками.

Но настоящая причина, по которой я не разрешила бы ей туда пойти, – и я ее озвучила – была в том, что я боялась. Я боялась, потому что в мои пятнадцать у меня тоже были приключения такого рода, о которых я не рассказывала родителям. Оглядываясь назад, я понимаю, что подвергала себя опасности и мне просто повезло, что со мной ничего не случилось.

Я объяснила, что еще не готова позволить ей рисковать, как рисковала я в ее возрасте: напиваться и пытаться произвести впечатление на людей старше меня, которых я считала более изысканными, чем я сама, и теряла голову в их присутствии. Я настояла, что ей придется подождать, пока я буду в ней достаточно уверена, прежде чем я разрешу делать что-то подобное, и сказала, что хорошо понимаю ее недовольство этим.

И в самом деле, на следующий год я уже достаточно ей доверяла, чтобы дать больше свободы. Когда Фло исполнилось шестнадцать, я разрешила ей отправиться с палаткой на поп-фестиваль вместе с группой ровесников, и ничего плохого ни с кем из них не случилось. Конечно, мы поговорили перед тем, как она туда поехала, и я поделилась своими страхами. Что ты будешь делать, если батарейка телефона сядет, а друзья потеряются из виду? Как ты отличишь поддельные наркотики? (Очень хитрый вопрос с подвохом с моей стороны). Она отвечала вполне разумно.

Сейчас, когда Фло уже взрослая, ей доставляет удовольствие пугать меня некоторыми деталями поездки, которые она в свое время опустила. Судя по всему, к трем часам ночи только их палатка не предалась разврату, так что она и ее подруга покинули лагерь и прошли пешком несколько миль до железнодорожной станции, где и провели ночь. Потрясающее приключение для парочки шестнадцатилетних девчонок. Фло показалось, что не стоит мне сразу об этом рассказывать, и она какое-то время с удовольствием хранила этот секрет.

Лучше особенно бурно не проявлять отношение к тому, что делает и говорит ваш ребенок, поскольку ваша спокойная реакция сохранит открытым канал коммуникации. Я, видимо, ошиблась, вывалив на дочку свои страхи, что было далеко от идеального самообладания. Именно поэтому она решила, что я не готова услышать, как на самом деле все произошло, пока не прошли долгие годы.

Когда у вас в доме подросток, вспомните, каково было вам в его возрасте. Каково мириться с ограничениями, которые накладывают родители, в тщетной попытке предотвратить то, чего они боятся. Подросткам приходится скрывать некоторые вещи, вроде этой относительно безобидной истории, о которой умолчала моя дочь. Им нужны секреты, чтобы сформировать свою собственную отдельную личность. Кроме того, тинэйджеры могут врать или недоговаривать, чтобы обеспечить себе личное пространство. Это вовсе не означает, что они занимаются чем-то ужасным. Может быть, им хочется сохранить в тайне свои дела или поделиться этим только с друзьями, потому что они стремятся отделиться от семьи и родителей и образовать свое новое племя.