Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

Мы полагаем, что современная формальная логика является частным, «предельным» случаем более широкой области психо-логики, которую предстоит создать. Решение этой задачи может способствовать исследование адаптивных процессов, особенно процессов разрешения диссонансов, конфликтов и психической защиты [117] Наши представления о психо-логике изложены в следующей монографии: Налчаджян А. А. Психо-логика познания и поведения. Рукопись. .

Мы считаем, что психо-логические суждения и умозаключения нацелены не столько на разрешение объективно возникающих задач, сколько на психологическую адаптацию в проблемных ситуациях. Например, почему индивиду А хочется думать, что друг его друга В, некий С, является также своим другом? Ведь никакие правила и законы формальной логики не заставляют его думать подобным образом. Мы полагаем, что особая мотивация, потребность в новом друге, даже если не осознается полностью, оказывает влияние на познавательные процессы А, порождая в его психике соответствующее подлинно психо-логическое умозаключение: 1) Я – личность А; 2) В – мой друг; 3) С – друг В; 4) следовательно С – также мой друг. В реальной жизни С может быть другом А, как он является другом В, однако нет в этом никакой логической необходимости. С может быть нерелевантным для А, а в некоторых случаях – даже врагом.

Вот почему в таких случаях перед нами – подлинно психо-логическое умозаключение, все три посылки которого логически верны, но заключение является психо-логическим. Но подобные психо-логические фигуры могут быть до поры до времени адаптивными. Однако известно также изречение «третий – лишний», что также психологически верно для случая некоторых специфических социальных отношений.

Для того, чтобы раскрыть структуру рационализаций, следует выяснить, какую роль в них играют дедуктивные и индуктивные умозаключения, их разновидности.

Поскольку рационализация есть процесс объяснения и оправдания собственных ошибок, неудач и т. п., то следовало ожидать, что в ней важную роль должны играть дедуктивные умозаключения. Дедукция позволяет выяснить причины явлений, их взаимосвязи и т. д. При этом общие законы (или общие суждения вообще, большие посылки, независимо от того, доказана их истинность, или нет) применяются для объяснения частных случаев, новых данных опыта, их вербализации.(Т. е. они устанавливают связи между отдельными дедукциями, описывающими данное явление и его причины).

Для рационализации характерно то, что в ней посылки дедукции принимаются на веру, если удовлетворяют потребностям фрустрированной личности. Человек не проверяет их истинности (или закрывает глаза на нее), хотя большей частью они выбираются подсознательно и считаются истинными. Этими посылками (как психологическими предпосылками) человек мотивирует свое поведение, не зная, что подобная мотивировка не опирается ан истину и носит защитный характер.

В результате рационализации (используя индукцию и дедукцию), человек может обнаружить новые «факты» о собственной личности, обычно такие, которые характеризуют его положительно и помогают ослабить состояние фрустрации.

Важна также следующая проблема: каким образом индукция и дедукция совместно участвуют в процессе рационализации? Это следует выяснить путем анализа конкретных случаев рационализации. (Подобные случаи можно найти в философии, науках, психиатрии и, конечно, в художественной литературе).

Значение дедуктивных умозаключений в процессе рационализации связано с тем, что для объяснения своего поведения (своих фрустраций, недостатков, непоследовательностей поведения и т. п.) человек должен опираться на общечеловеческий опыт, который зафиксирован в речевых формах, в различных «философиях жизни». Иначе его аргументация в свою пользу не прозвучит убедительно ни для других, ни для себя самого (что в смысле психической самозащиты не менее важно. поскольку для успешной защиты необходимо обеспечить высокую самооценку, а для этого необходимо, чтобы человек поверил во все то положительное, что он говорит о самом себе).

В процессе рационализации, используя дедукцию и индукцию, человек выдвигает гипотезы о себе. Поскольку эти гипотезы основываются на неверных (защитных) посылках и защитных мотивах, то проверка следствий из этих гипотез была бы опасна для личности. Она чревата опасностью саморазоблачения. Поэтому человек, осуществляющий психическую защиту, обычно выдвигает о себе гипотезы положительного содержания, но их не проверяет. Это делают другие, которые, указывая на ее необоснованность, еще раз фрустрируют человека. Поскольку другие не так озабочены состоянием нашего самосознания, то нам лучше иметь как можно меньше гипотез о себе с защитным содержанием (с рационализациями).

В годы юности человек приобретает способность любить. Дл я него другой человек приобретает такую же значительность, как и он сам. Однако вследствие диссоциации (иначе говоря, вытеснения) преобладавших раньше импульсов ненависти к другим и к себе, человек время от времени проявит к объекту любви также враждебные чувства и действия. Хотя раньше, отмечает Г. С. Салливен, такие действия были обычными, теперь в новой социальной ситуации они покажутся мистическими. Человек не понимает, почему он совершает эти действия. Диссоциация, полагает Салливен, неполная. Когда появляются эти действия, их субъект переживает недоумение (т. е. оказывается в проблемной ситуации). У него начинается генерация правдоподобных суждений [118] См.: Sullivan H.S. Conceptions of Modern Psychiatry. New York, 1947? p. 54. .

Салливен полагает, что рационализация является техническим термином, которое используется для обозначения этого злоупотребления рассуждениями. Количество рационализаций у некоторых людей равняется уровню их скучности в социальных ситуациях. Все их действия, которые не получают ожидаемого ответа со стороны других, «объясняются», причем всегда правдоподобно, хотя причины собственных социальных ошибок никто толком не знает. «Если бы в момент скуки меня спросили, какова самая выдающаяся характеристика человеческого существа, то я бы ответил так: его правдоподобность (His plausibility) [119] Sullivan H.S., op. cit., p. 54. .

Таким образом, по мнению Салливена, рационализации состоят из правдоподобных (т. е. вероятностных) суждений. Это положение открывает новый аспект исследования рационализаций и тех типичных фрустрирующих социальных ситуаций, в которых они выполняют защитную роль.

Явление, которое получило название «принцип рациональной абсолютизации», наблюдается как в повседневной жизни, так и в области более широких социальных проблем. Оно, по существу, представляет собой разновидность рационализации, но в нем психо-логический аспект так четко выделяется, что мы решили поместить его обсуждение в настоящей главе.