Торвальд Олафсен - Научный материализм [СИ]

Но что же тогда может остановить ребёнка в этом познании и превратить его в замкнутого человека, который не интересуется устройством мира, даже когда встречает противоречия в своих представлениях, и не советует это делать другим? Почему процесс активного познания мира почти в каждом случае заканчивается прежде, чем ребёнок станет столь же умным, как Леонардо да Винчи, Джеймс Максвелл и Нильс Бор 50 50 Леонардо ди сер Пьеро да Винчи - итальянский живописец, скульптор, архитектор, изобретатель, учёный, писатель и музыкант 15 - 16 веков; Джеймс Максвелл и Нильс Бор - великие учёные-физики 19 - 20 веков. ?

Вероятно, вы уже догадываетесь, что и здесь ничто не случается по волшебству, и изменение поведения индивида снова должно быть объяснено биологической задачей. Так и есть. Дело в том, что даже в семьях выдающихся учёных детям, как правило, выделяется слишком мало надлежащего внимания, потому что их умные родители постоянно заняты работой, а после неё вынуждены отдыхать. Кроме того, современное общество устроено таким образом, что абсолютное большинство людей никогда не получает достаточно качественного представления о психологии и педагогике и потому родители, даже движимые наилучшими побуждениями, очень часто не умеют поладить с ребёнком, не понимают его потребности и не выстраивают с ним продуктивного общения. Но большинству детей не достаются даже такие родители, и им приходится расти среди взрослых, которые сами представляют мир крайне противоречиво и не могут ответить на большинство вопросов о нём. Одной из частей этой большой проблемы чаще всего является непонимание родителями перспектив качественного обучения детей. Это приводит к тому, что родители легко раздражаются от большого количества вопросов и отмахиваются от ребёнка, не желая помогать ему обретать знания. Когда ребёнок настаивает и продолжает требовать ответов от взрослых, их раздражение сменяется агрессией. Они пугают ребёнка и подавляют его волю, запрещая ему продолжать интересоваться устройством бытия. Кроме того, достаточно большое количество детских вопросов постоянно обнажает пробелы знаний у родителей и противоречия в их картине мира, отчего они чувствуют себя неловко и не хотят повторения таких ситуаций. Таким образом, в миллиардах семей складывается ситуация, когда родители помогают ребёнку освоить лишь элементарные знания и навыки, позволяющие ему более или менее эффективно обслуживать собственную жизнедеятельность на коротком промежутке времени. Сверх того они навязывают ему некоторые собственные представления о мире и обществе, и на том их помощь заканчивается — вопросы на другие темы они запрещают задавать и подавляют ребёнка всякий раз, когда он это делает. Тем самым они закладывают в его картину мира устойчивую ассоциацию, что активное познание мира связано с наказанием и приводит к ухудшению условий бытия, снижая эффективность выполнения биологической задачи.

В течение ещё некоторого времени ребёнок не сдаётся в своих попытках познать мир и использует альтернативный способ — самостоятельно проводимые эксперименты. Это часто приводит к порче предметов быта, к причинению ему или другим детям травм и к риску для безопасности жилища. Взрослые, узнав об этом, не меняют свой подход к воспитанию и просто сурово наказывают ребёнка, часто вдобавок шокируя его громким криком, чтобы он не смел повторять свои выходки. В результате биологическая задача вынуждает ребёнка отказаться от активного познания мира, пока он находится в досягаемости своих родителей. За годы его детской жизни эта привычка укрепляется в нём очень сильно, а условия среды вокруг него остаются довольно однообразными, и его интерес к миру угасает.

Позднее, когда ребёнок попадает в школу, помимо интереса к миру, сама его базовая способность к обучению также уже значительно снижена. Причина этого предполагает быть в следующем: поскольку собранная однажды в его сознании модель мира не обновлялась в течение долгого времени, мозг распределил имеющуюся у него информацию более-менее равномерно среди массива нервных клеток, предназначенных для запоминания, и выработал основные магистральные линии биотоков, связывающих этот массив в мыслящую субстанцию. После этого вставить туда новые разделы знаний уже более затруднительно, чем заложить их в самом начале создания алгоритмических цепочек нейронов. Как бы то ни было, ещё до посещения школы ребёнку многократно повторяют, что в школе он сможет получить много новых знаний. Но попав в эту новую среду, он быстро узнаёт, что никто здесь не даст ему ответов на те вопросы, которые у него возникают сиюминутно, а вместо этого его заставят писать неинтересные ему вещи в тетради и изучать некоторые предметы, значение которых ему вовсе непонятно. При попытках отклониться от навязываемой ему программы и задать интересующие его вопросы, на него снова оказывается давление, и в итоге школа лишь приучает ребёнка к некоторой дисциплине, но окончательно убивает в нём тягу к познанию, прочно связав это стремление в его ощущениях с проблемами. За много лет мне пришлось общаться с десятками тысяч людей, а обучать сотни; мне очень хорошо известно, что 99% людей после нескольких лет обучения в школе больше не задают вопросов, когда сталкиваются с новым знанием, не умеют логически мыслить и произвольно впускают в своё сознание множество противоречивых наборов информации. Добавление высшего образования не меняет эту картину: в основном люди учатся эффективно заучивать и произносить тексты, составлять курсовые и дипломные работы по шаблону и прибегая к уловкам, они получают готовые знания по своей специальности, но любознательность и стремление выстроить единую непротиворечивую картину мира не возвращается к ним. Мне приходилось наблюдать запись лекции в Массачуссетском технологическом институте (MIT), где профессор бросал студентам сладкие конфеты, если они задавали вопрос по теме лекции, но даже этот метод оставил почти всю аудиторию равнодушной, и диалог не удалось построить. Таким образом, почти все люди живут без стремления к активному познанию мира, заботясь лишь о персональном благе.

Итак, нежелание людей разбираться в свойствах бытия оказалось системной проблемой, продуцируемой сегодняшним устройством общества. Некоторое время я питал надежду, что мне удастся навязать людям свои знания, заявив об их полезности. В самом деле, ведь так или иначе люди каждый день передают друг другу некоторые знания, так почему нельзя поступить тем же способом?

Но и здесь я наткнулся на непреодолимую стену. В нынешнем устройстве общественного бытия существует серьёзная проблема, препятствующая распространению идеи интеллектуального развития. Дело в том, что люди, которых не научили грамотному мышлению ещё в детстве, позднее находят эту науку очень сложной, и к тому же, становясь взрослыми, они видят, что влились в общество приблизительно наравне с большинством людей, а об отличиях, которые позволили некоторым людям войти в выдающееся меньшинство, у них формируется ложное представление. Им либо кажется, что такой порядок вещей был предопределён богом или природой, либо они уверены, что при благоприятных обстоятельствах могут стать такими же и дело только в удаче. Из-за этого им недоступно понять, для чего им может быть нужно учиться чему-то новому и сложному, если это знание само по себе сиюминутно не приносит денег, не укрепляет отношения с ближними и не привлекает сексуальных партнёров. Мотивацией для такого обучения могло бы стать осознание проблемы экзистенциального страдания, но здесь возникает замкнутый круг, потому что для такого осознания требуется построить устойчивое рассуждение, связывающее ощущения людей с их положением в бытии, а для этого требуется грамотное мышление, которое они отказываются изучать. Из-за этого в обществе сложилась картина, где лишь немногие люди, у которых сохранился пытливый ум, могут посредством постоянного поиска и задавания вопросов выйти хотя бы на интуитивное или приблизительное понимание проблемы экзистенциального страдания и получить таким образом мотивацию к дальнейшему развитию, но большинство людей не желают обучаться.