Роджер Смит - Чувство движения. Интеллектуальная история

Определяется как «восприятие ощущений, идущих от кожи, мышц, суставов и внутренних органов через особые рецепторы кожи и глубоко лежащие ткани» (Hsiao, Yoshioka, Johnson, 2003, p. 92).

О социальном контексте трудов Дарвина см.: McNeil, 1987.

Современные ученые, когда пишут об истории чувственного восприятия (например: Wade, 2003, 2011) обращаются к работе Эдвина Боринга, которая, хотя и не отличается историческим подходом, содержит большое количество информации (Boring, 1942). Боринг рассматривал мышечное чувство как часть «органической чувствительности», отвергая попытки составить перечень всех чувственных органов как слишком запутанных (ibid., chs. 13–14).

Я благодарен Хорсту Гундлаху, который давно привлек мое внимание к значению труда Штейнбуха. Штейнбух был врачом, по крайней мере, в 1805 году и был связан с городом Эрлангеном.

Штейнбух, как и Дарвин, надеялся, что станет возможно объяснять органические процессы организацией материи. Дарвин оказал влияние на немецких ученых, его труды читал, например, медик Рейль, занимавшийся душевными болезнями. Его физиологические теории повлияли на исследования Штейнбуха.

В традиционно цитируемом источнике (Ritter, Gründer, 1971–2007, Band. IX, Spaltes 851–856) говорится, что существование der Muskelsinn было постулировано между 1800 и 1820 годами, приводятся две работы (которые я не читал), написанные до труда Штейнбуха: Engel J. J. Uber den Urspring des Begriffs der Kraft (1802); Gruithuisen F. Anthropologie (1810). См. также: Wagner, 2016.

Позже Белл отмечал связь между этим положением и мнением, высказанным Томасом Брауном в лекциях о психической науке (см. далее), посвященных, в частности, чувству движения (Bell, 1833, p. 195, note). Неизвестно, существовали ли более тесные отношения между Беллом и Брауном. (Белл, например, не упоминает Джеймса Милля, писавшего о мышечном чувстве, что, возможно, и неудивительно, поскольку он принадлежал к другому политическому лагерю.)

Об общих функциях естественной теологии см.: Брук, 2004, глава 6.

Гамильтон привел, на первый взгляд, весьма научный, но фактически (для моих целей) совершенно ненужный комментарий, касающийся высказываний о мышечном чувстве в конце эпохи Возрождения: Hamilton, 1863, note D, p. 864–869. Известная биография Брауна (Welsh, 1825) не содержит информации по этому вопросу.

О причинах, по которым Браун предпочитал термин «предположение» термину «ассоциация идей» см.: Brown, 1824, vol. 2, p. 312–335 (lecture XL).

Между прочим, именно эта цитата, а не цитата из Белла или Брауна приводится как первый источник для «мышечного чувства» в Оксфордском словаре английского языка.

Mill, 1869 / Ed. J. S. Mill, with notes on activity by Alexander Bain, vol. 1, p. 41–44, 58–59; vol. 2, p. 327–395.

Hamilton, 1852. В своих лекциях Гамильтон (Hamilton, 1859–1960, vol. 2, Lectures 27, 28) не повторял это рассуждение о восприятии, зрении и осязании.

Как лишь различные модификации сопротивления «все вторично-первичные качества в виде собственно перцептов, в виде квазипримарных качеств воспринимаются через двигательное свойство и наше осознание его энергии; в виде ощущений, вторичных качеств они воспринимаются как модификации собственно осязания, а также кожного и мышечного чувства» (Hamilton, 1863, note D, p. 864–865).

В данном случае для слова «сознание» в английском языке используется слово mind. Я не буду обсуждать сложности поисков точных соответствий английскому mind в других языках или историю замены в обыденном употреблении англичан слова soul («душа») на слово mind («сознание», «ум», «разум», «рассудок»). Как более общий термин я иногда употребляю слово «психика» ( англ . psyche). Локк предпочитал в сходных контекстах использовать mind.

По этой причине я считаю, что работа Джонатана Крэри (Crary, 1992), которая представляет собой решительный прорыв в начале интеллектуального «модернизма», прорыв, связанный с кантианским видением того, как сознание формирует восприятие в целом и зрительное восприятие в частности, требует подробного рассмотрения и оценки.

См. более общую картину: Pinkard, 2002.

При более развернутом рассмотрении потребуется упоминание сочинений и комментариев Энгельса 1870–1880-х годов о материалистической науке, социальном и политическом развитии общества, которые были интерпретированы и опубликованы в СССР в 1920-е годы как основы диалектического материализма (см.: Kolakowski, 1978, vol. 3, chs. 2, 4). Советская философская мысль была частью более ранней традиции. Через культурно-историческую психологию Л. С. Выготского, разработанную в хаотический, но провидческий период 1920-х годов в большевистской России и спустя сорок лет оказавшую влияние как внутри страны, так и за ее пределами, наука обрела диалектическую аргументацию. Предложенное А. Н. Леонтьевым направление в психологии («теория деятельности») занимало влиятельное положение в Советском Союзе в 1950–1980-е годы. В Западном Берлине этот подход нашел систематическое выражение в работах Клауса Хольцкампа, который связал работы Леонтьева с критикой западной психологии. По мнению Хольцкампа, настоящая научная психология должна строиться на рациональных концептуальных основаниях, которые стали возможны благодаря марксистскому пониманию жизненной активности человека. При таком подходе, хоть и довольно удаленном во времени, то, что некогда говорилось о «паре» стремление, жизненная сила и сопротивление, прозвучало вновь как основы диалектической психологии. О введении в советский контекст см.: Сироткина, Смит, 2016. О западной диалектической психологии см.: Teo, 2013; van Ijzendoorn, van der Veer, 1984.

Джонатан Крэри (Crary, 2001, p. 56) отдал должное Шопенгауэру, начавшему дискуссию, продолженную Бергсоном и Уайтхедом, в результате которой были отвергнуты ассоцианистские подходы в психологии в пользу подходов, реализуемых в терминах процесса: «Начиная с Шопенгауэра и далее в начале XX века в философиях Бергсона и Уфйтхеда наблюдается большой спектр попыток обозначить эпистемологические позиции, учитывающие подвижную процессуальную природу психологического субъекта, который эмоционально соотносится с бесконечными пульсациями и живыми проявлениями тела. Ибо именно специфическая темпоральность тела уничтожила возможность субъективной рефлексии в картезианском смысле, а также постепенно поставила под сомнение рассуждения о восприятии, основанном на принципах ассоциации дискретных элементов». Последняя часть этого утверждения, если ее развить, должна была бы включать историю телесного чувства, чувства движения и понимания жизни как витального процесса – историю, предшествующую воззрениям Шопенгауэра.