Роджер Смит - Чувство движения. Интеллектуальная история

Последователи Карла Маркса со временем превратили его в голого материалиста, противника пошлых буржуазных фантазий в духе философии жизни, но его идеал свободы, понимаемой как реализация естественного желания неотчужденной личности к движению в сторону самоопределения, в сущности, уходит корнями в ту же почву, на которой произросла философия жизни. Дункан своим танцем сознательно провозглашала восстановление гармонии между телом и духом. Посредством танца она в буквальном смысле создавала целое из диалектических (пребывающих в движении) отношений живого желания и сопротивления. Она переехала в Россию с намерением остаться жить в новом большевистском государстве, и даже если ее решение по большей части объяснялось надежами открыть за государственный счет собственную танцевальную школу, своим искусством она утверждала те же идеалы, во имя которых, как она искренне верила, свершилась революция. Недаром размахивая развевающимся красным шарфом, она танцевала «Интернационал»!

Феноменология критиковала «научный материализм» по тем же причинам, по каким Уайтхед занимался философскими обобщениями и танцевала Дункан, и происходило это в те же десятилетия. Это философское «движение» не теряет своей значимости и в современном дискурсе о собственной агентности индивида, о чувстве реальности вообще и о чувстве кинестезии в частности. В этой главе пойдет речь об истории, начавшейся с роли Эдмунда Гуссерля в возникновении феноменологии. Эта история исключительно важна для огромного корпуса современной литературы по «теории» культуры, а также меньшей по объему, но живой и актуальной литературы, связывающей феноменологию с нейробиологическим пониманием человеческой деятельности. Напомним вкратце: после приблизительно 1900 года физиологи в целом не особенно занимались усилием и мышечным чувством как ментальными категориями. Они исследовали воспринимаемые опытным путем усилие и движение в нейрофизиологических терминах чувственно-моторного тела. Ученые «разрешили» спор о природе мышечного чувства, встав на путь физиологических исследований. Можно было бы подумать, что это превратило чувство движения в вопрос исключительно физиологический, принадлежащей дисциплине, которая в течение XIX века приобрела высокий статус скрупулезно точной экспериментальной науки, интегрированной в физику и химию. Однако среди физиологов и психологов стали популярны исследования, раскрывающие связь кинестезии с мыслительным процессом и процессом воления, а также новые исследования отдельных чувств, которые в свою очередь предполагали подробный анализ значимости движения для зрительного восприятия. В результате изучения чувственного опыта и восприятия границы между физиологией, психологией и философией стали не такими жесткими. И хотя в этих областях исследовательская практика проводилась по своим строгим правилам и научные дисциплины как отдельные структуры имели четкие разграничения, исследования чувств так или иначе препятствовали такому разделению. Следует сказать, что психофизиология оставалась признанной областью науки на протяжении всего XX века. Еще более усложняя картину, феноменологи включали исследования кинестезии в работы, посвященные изучению активности «я», где «я» понималось как рациональный принцип и психический феномен, но не психофизиологическая функция.

Современный ориентир в дискуссиях о непосредственном характере чувства осязания как источнике уверенности в «реальном» – Гуссерль. Он основал феноменологию не как «движение», а как «проект», относящийся к философии, и его сочинения имели вид скорее незавершенных попыток углубить этот проект, чем лаконичных научных выкладок. Наиболее подробно Гуссерль рассматривал сенсорное осознание или интуицию в рукописи, созданной между 1912 и 1928 годами, которая была полностью опубликована его учениками посмертно в 1952 году под названием «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга вторая». Не опубликованный ранее манускрипт был передан Хайдеггеру (бывшему ассистенту Гуссерля) в 1925 году, и после смерти Гуссерля (в 1938 году) ее с восторгом прочитал Мерло-Понти (Husserl, 1989, p. xvi). Здесь, а также во многих других работах и лекциях Гуссерль возвращался к своему проекту, чтобы дать описание без каких-либо заведомых предположений («беспредпосылочно») данности содержания осознавания. Вынеся за скобки знание объектов, к которым относятся модальности осознания, он пытался дать характеристику «основе», феноменологическому содержанию, которое нельзя описать никакими другими терминами, но которое воспринимается непосредственно внутренним чутьем и, следовательно, должно быть фундаментом философского анализа. Язык этой «основы» (термин мой, а не Гуссерля) был в высшей степени метафорическим для тех, кто изучал искусство движения, а особенно для танцующих босиком. Но суть в том, что Гуссерль заложил принципы современных дискуссий о воплощенной природе интуитивного восприятия данной «основы».

И здесь его рассуждения включали то, что он называл «кинетическими процессами».

В этой главе мы дадим краткий обзор поднятой темы, затем сжато прокомментируем экспериментальные исследования, связанные с психологическими и мыслительными проблемами, которые проводились в естественных науках (с 1910-х по 1940-е годы) и уделим при этом особое внимание феноменологическому аспекту. В последнем разделе мы обратимся к феноменологическим комментариям, касающимся кинестезии, которые появились после 1945 года – года, когда Мерло-Понти опубликовал свой главный труд «Феноменология восприятия».

Исследования Гуссерля проводились в русле того, «чему учит нас обычный опыт». И в этом его рассуждения на удивление близки мыслям таких философов, как Биран и Уайтхед, изначально (логически) исходившие из признания воплощенного действия. Для Гуссерля «никакая теория не может ниспровергнуть смысл, рождающийся в душе и обеспеченный для нас совершенной физической интуицией. Этот смысл устанавливает абсолютно незыблемое правило для всех теоретических изысканий» (Husserl, 1989, p. 96). Душа есть логически необходимая предпосылка суждения. Принципиальным моментом является то, что душа в саморефлексивном осознавании, конституирующим ее как «я», воспринимает себя «сущностно» воплощенной и пребывающей в пространстве. «Люди и животные располагаются в пространстве; и даже то, что у них называется психикой, по крайней мере, на основании своей основополагающей сущности внутри Телесного, принимает пространственный характер» (ibid., p. 36). Пространственное воплощение дается (любимое слово Гуссерля) во всем исследовании. Это не психологическое явление, хотя его отдельные стороны вполне можно изучать и с этой точки зрения, но условие существования такого существа, как человек.