Людмила Петрановская - Дитя двух семей. Приемный ребенок в семье [litres с оптимизированной обложкой]

Я рада, что приемная мама с ними общается, пытается взаимодействовать. Я не могу не сравнивать. Меня забрали из семьи в 12 лет, и я очень быстро попала в приемную семью. И я сравниваю очень часто. Сравниваю поступки и требования моей родной мамы и моей приемной мамы. Я хочу к родной маме, я злюсь, что она меня не просто не забирает, но и не делает простых первых шагов, чтобы забрать.»

Приемные родители часто жалуются на избыточное, по их мнению, внимание и контроль со стороны органов опеки, на то, что специалисты вмешиваются в ситуации, с которыми прекрасно разобрались бы и без них. Это действительно так: когда речь идет об отношениях между детьми и родителями внутри семьи, любой внешний надзор или попытки диктовать, как и что у них должно быть, по этим отношениям бьют, подвергая сомнению роль родителя как взрослого авторитетного человека.

Когда же речь идет об организации встреч приемного ребенка с кровными родственниками, все меняется с точностью до наоборот: приемные родители хотят и ждут помощи и участия специалистов, но не всегда ее получают. Даже если специалисты, сопровождающие семью, в принципе есть (а они есть не всегда), они не очень любят выполнять эту часть работы. Многие из них сами полны предрассудков и считают любые контакты с кровной семьей нежелательными, другие, может, и не против, но боятся и не знают, как. Их и правда никто не учит, как это делать и зачем. Понятно, что контролировать приемных родителей проще, чем регулировать эмоционально нагруженные контакты двух семей, представителями которых могут быть люди, очень непростые в общении.

В результате эта сложная и тонкая работа падает на приемного родителя, которому, как мы помним, к тому же нельзя вставать между ребенком и его родными. Если случай несложный, все участники ситуации готовы сотрудничать и все проходит без конфликтов, то приемные родители, обычно люди довольно взрослые и мудрые, прекрасно справляются сами. Но бывает, что все очень сложно, и тогда отсутствие профессионального сопровождения становится настоящей бедой.

Связь связью, но бывает, что лучше ребенка от контактов с родственниками оградить. Очень уж ему от них досталось, или сами они, скажем так, «не в форме», чтобы с ребенком встречаться. Но как же быть: ведь запретить встречи и звонки – значит встать на ту самую линию, на которую мы договорились ни в коем случае не вставать?

Это как раз тот случай, когда необходима помощь специалиста, посредника. На линию может встать только он как профессионал, должностное лицо, представитель государства и общества. К сожалению, как мы уже говорили, профессиональных служб сопровождения принимающих семей у нас пока так и не создано, а сотрудники опек выполнять эту работу не любят и не умеют. Да никто и не учил их, как это делать и зачем.

Однако выбора у вас нет. На кону ваши отношения с ребенком.

Если необходимо сообщить ребенку, что:

он не сможет вернуться домой и принято решение лишить его родителей прав;

начато судебное преследование его родителей за жесткое обращение с ним или с его братьями и сестрами;

родители отказались бороться за право жить с ним и подписали согласие на усыновление;

родители отказываются от встреч;

ему нельзя пойти к ним в гости, поскольку там небезопасно;

намеченная на сегодня встреча не состоится, поскольку родитель явился нетрезвым;

в прошлом его родители жестоко обращались с ним или его братьями и сестрами и являются виновниками его увечий или заболеваний,

– то это категорически не рекомендуется делать приемным родителям!

Потому что человек, сообщающий ребенку подобные новости – это человек, который разделяет его с его родными, и ребенок вправе на него злиться и обижаться. Так вот, пусть он лучше злится и обижается на постороннего человека, с которым его не связывают отношения привязанности. А приемный родитель будет после этого его обнимать, утешать, станет «контейнером» для его чувств, безопасной гаванью.

Никто не может и не должен одновременно быть палачом, перерубающим связь, и утешителем, вытирающим слезы. Это противоестественно, не позволяйте загнать себя в эту ловушку, требуйте от специалистов опеки или службы сопровождения выполнения их обязанностей.

Бывает, что после встречи с родными состояние, настроение, поведение ребенка резко ухудшаются. Он может стать агрессивным или подавленным, плакать, скандалить, молчать, плохо спать и есть, «впасть в детство», даже заболеть. Приемных родителей это, конечно, пугает, и они могут прийти к выводу, что эти встречи вредны, без них ребенку лучше. Но спешить не стоит. Если речь не идет о случаях, перечисленных выше (когда контакты не полезны ребенку), временное ухудшение самочувствия после встречи естественно. Оно связано с тем, что все сложные, порой болезненные чувства, которые испытывает ребенок к своим родным, перестают подавляться и выплескиваются наружу. Боль вызвана не встречей, а самой ситуацией: вынужденная разлука, обида, злость, тоска. Ребенок все равно живет со всеми этими чувствами, просто привык терпеть и держать их внутри. А сейчас это всплывает, и хотя сам момент может быть очень тяжелым, в конечном итоге все должно наладиться.

Сережа попал в приют одного сибирского города в девять лет, сразу после смерти мамы. Умерла она от передозировки: молодая, красивая, талантливая, и вот так закончила. Из родных у Сережи была еще бабушка, которая жила в Москве. Думали, что Сережу она заберет, однако сразу после опознания тела и похорон дочери бабушка уехала обратно, сославшись на аврал на работе. Иногда звонила в приют, интересовалась, как дела у Сережи.

Довольно скоро для Сережи нашлась семья: приемные мама с папой и брат, почти ровесник. Все складывалось неплохо, Сережа вел себя спокойно, слушался, учился, хотя родители отмечали, что держится он как-то обособленно, не сближается по-настоящему ни с ними, ни с их сыном, «как неродной», в общем. Думали, что грустит о матери, ждали, что со временем разойдется и повеселеет. Так прошло года полтора. Приближалось лето, решено было ехать на море. Все мечтали, готовились, ждали. А поскольку ехать предстояло с пересадкой в Москве, Сережа попросил, чтобы ему с бабушкой разрешили повидаться. Никто не был против, созвонились, договорились, бабушка обрадовалась, обещала повести его в зоопарк.

Утром в Москве ей передали Сережу с рук на руки и договорились вечером встретиться уже на вокзале, у поезда на юг. Все прошло, как задумано: вечером Сережа явился с пакетом, полным гостинцев, немного притихший, но решили, что просто устал от зоопарков-кафе. Сели, поехали. А через пару часов началось. Температура, судороги, бессвязные рыдания, Сережа метался по полке, его трясло, перепуганные родители не знали, как помочь. К счастью, в соседнем вагоне нашелся врач. Он внимательно осмотрел ребенка и удивил диагнозом: нервная горячка. Да, та самая, от которой страдали чувствительные барышни в классических романах после разлуки с любимым. Прописал легкое успокоительное, покой, заботу.