Эрик Кандель - Расстроенная психика. Что рассказывает о нас необычный мозг

Мы говорим, что миндалевидное тело “координирует” эмоции, потому что оно связывает сознательный и бессознательный аспекты эмоционального переживания. Получая сенсорные сигналы из областей, ответственных за зрение, слух и осязание, миндалина генерирует реакции, которые передаются дальше, в первую очередь через гипоталамус и другие структуры, контролирующие вегетативные физиологические реакции. Мы смеемся или плачем – и вообще переживаем какую-либо эмоцию – только потому, что эти структуры мозга отвечают миндалевидному телу и действуют по его инструкциям. Миндалина связана и с префронтальной корой, которая регулирует чувственные состояния – то есть сознательные аспекты эмоций – и их влияние на когнитивную деятельность.

Рис. 8.4.Гипоталамус, миндалевидное тело, полосатое тело и префронтальная кора – основные структуры мозга, задействованные в эмоциональных реакциях.

Не стоит и говорить, что эмоции должны регулироваться. Аристотель утверждал, что надлежащее управление эмоциями – определяющая составляющая мудрости. “Рассердиться может каждый – это просто, – писал он в «Никомаховой этике». – Но рассердиться на нужного человека в нужной мере, в нужное время, с нужными намерениями и нужным образом под силу не каждому, ибо это сложно” 104 .

Как и любая другая эмоция, страх представлен сознательным и бессознательным компонентами. Физические аспекты нашей эмоциональной реакции на пугающий стимул – учащение дыхания и сердечных сокращений вкупе с открытием потовых желез в коже – регулируются вегетативной нервной системой и остаются за пределами сознания. Как мы помним, Джеймс утверждал, что телесная реакция на страх проявляется первой и запускает сознательное чувство. Таким образом, без тела не было бы и страха. Это открытие указало направление исследованиям страха.

Ученые очень хорошо исследовали нейронную сеть страха. Страх зарождается в миндалевидном теле, которое согласует все эмоции, но, видимо, особенно чувствительно к страху. Информация о пугающем стимуле поступает в миндалину, активирует репрезентацию опасности и запускает телесную реакцию на страх. Это автоматические, “предустановленные” физиологические и поведенческие реакции.

Следующей в игру вступает островковая кора – небольшой островок нейронов, расположенный глубоко внутри лобной и теменной долей и преобразующий телесную эмоцию в сознательное переживание. Островок оценивает телесные реакции вроде интенсивности боли и наблюдает за происходящим во внутренних органах и мышцах, пристально следя за частотой сердцебиений и активностью потовых желез. Открытие островковой коры предоставило биологическое подтверждение идеи Джеймса о том, что телесная реакция человека на страх предваряет осознание страха.

В нейронную сеть страха – и гнева – также входит вентромедиальная часть префронтальной коры. Эта структура играет важную роль и в тех эмоциях, которые мы называем моральными: негодовании, сострадании, смущении и стыде.

Наконец, вторая часть префронтальной коры, дорсальная, становится точкой, в которой сознание – человеческая воля – может вмешаться в процесс выражения эмоции.

Наша реакция на страх – это адаптивная реакция , которая помогает нам выживать. Иногда эту программу действий называют реакцией “бей, беги или замри”. Такие действия предполагают скелетно-мышечные изменения (мышцы лица формируют гримасу страха), изменения позы (вздрагивание, за которым следует оцепенение), учащение дыхания и сердцебиения, сокращение мускулатуры желудка и кишечника и выделение гормонов стресса, в частности кортизола. Все эти телесные изменения происходят сообща и подают сигналы мозгу.

Важно отметить две характеристики страха. Во-первых, органы чувств передают сигналы в миндалевидное тело, которое затем подключает дополнительные области мозга: благодаря нейровизуализации мы получили точную картину событий, разворачивающихся в ходе этого первичного ответа. Во-вторых, изменения в нашем теле и работа островковой коры помогают нам осознать чувство страха. А пугаемся мы потому, что мозг замечает происходящие телесные изменения. Именно поэтому мы готовы бежать, даже не осознав, от чего.

До конца XIX века к загадкам человеческой психики подходили только путем интроспекции [81] Интроспекция – психологическое самонаблюдение, или изучение собственных психических процессов, или познание своего сознания. , философских изысканий и писательских размышлений. Дарвин изменил парадигму, утверждая, что поведение человека эволюционировало из поведения наших предковых животных. Его утверждение породило идею о возможности изучения человеческих поведенческих реакций в ходе экспериментов с животными моделями.

Систематически эксплуатировать эту идею первым начал Иван Павлов, который в 1904 году получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине за исследование секреции пищеварительных желез. Как мы узнали из главы 5, Павлов учил собак связывать два стимула – нейтральный (например, звон колокольчика), предваряющий поощрение (или наказание), и положительный (или отрицательный) подкрепляющий. Эксперименты Павлова показали, что мозг способен распознавать и использовать стимул для предсказания события (появления еды) и генерации поведенческой реакции (слюноотделения).

Павлов применял свое открытие в изучении не только положительного подкрепления – предвкушения чего-то приятного, – но и отрицательного – последствий страха. В последнем случае он связывал нейтральный стимул (звон колокольчика) с электрошоком. Как и следовало ожидать, собаки сильно пугались, когда их лапы били током. Мы не можем знать наверняка, что чувствует собака, ибо не умеем ее об этом спрашивать, но мы можем фиксировать ее поведение, то есть проявления страха.

Нейробиолог Джозеф Леду из Нью-Йоркского университета приспособил стратегию Павлова для крыс и мышей 105 . Он помещал животное в маленькую камеру и подавал звуковой сигнал. Животное не обращало на этот звук внимания. Затем вместо звука Леду использовал ток. В ответ на электрические удары животное вздрагивало и подпрыгивало. Наконец, прямо перед электрошоком Леду начал подавать звуковой сигнал. Вскоре животное связало звук с электрошоком, то есть научилось понимать, что звук предваряет удар током. Услышав этот звук снова – будь то на следующий день, через две недели или через год, – животное демонстрировало классическую реакцию страха: на фоне резкого увеличения давления и частоты сердечных сокращений оно замирало.